на земле у костров, хотя, конечно, конец лета на Баркхатти не слишком-то располагал к подобным ночёвкам.

Молодые отправились в дом жениха, который сегодня целиком был в их расположении. Старики перешучивались, что обязательно навестят молодых этой ночью, и не один раз. Действительно, на свадьбах любили рассказывать байки о древнем обычае, когда родственники и друзья молодожёнов по нескольку раз за ночь могли вваливаться в дом, чтобы лично убедиться, что те заняты положенными им делами, а не отсыпаются после тяжёлого дня.

Такие же шутки слыхал и Шервард в день их свадьбы с Лойей, и он помнил, как краснели в эти мгновения её щёчки. Впрочем, к ним тогда так никто и не пришёл, так что бо́льшую часть ночи они преспокойно проспали. Никто не вламывался и к брачному ложу Тробба, да и ничего подобного не случалось во время тех нескольких свадеб, на которых он уже успел побывать. Так что Шервард был уверен, что Генейра и Тибьен также смогут отдохнуть, но, разумеется, лишь после того, как насытятся друг другом. Хотя после такого тяжёлого дня у них вряд ли будет много сил для этого…

Сам он решил переночевать дома, благо Скьёвальд был совсем неподалёку. Даже захмелевший, Шервард добрался домой за каких-нибудь четверть часа. Отец, разумеется, остался в Ликвенде — родственники жениха нашли для него место. Где был Тробб — одному Дураку ведомо, ну а Лийза осталась помогать убирать со столов и мыть посуду. Так что дома он был совершенно один — чуть ли не впервые в своей жизни.

Тело приятно гудело от усталости и выпитой браги. Не раздеваясь, Шервард рухнул на свою лежанку и какое-то время лежал, уставившись в черноту ночи немигающим взглядом. Мысли кружились в голове, не собираясь в стройную картинку. Он думал сразу обо всём — о Генейре, о Динди, о Вранооке, об отце, Троббе, Желтопузе… Даже о ярле Вёслобородом. Вспоминалась ему и Лойя, а также их первая брачная ночь.

Засыпал Шервард с мыслью о том, что он, кажется, понял нечто необычайно важное для себя. Что-то, что должно было изменить всю его жизнь. Впрочем, через минуту он уже тяжело храпел. Наутро он, как ни старался, всё никак не мог вспомнить — что же такого важного он открыл для себя ночью. Но долго ломать немного гудящую голову было некогда — нужно было возвращаться к свадебному пиршеству.

Глава 43. Поход

Увы, отцу становилось всё хуже. Он долго крепился, не подавал виду, но Шервард видел, что старик слабел едва ли не с каждым днём. Словно бы, поженив и выдав замуж всех своих детей, он решил, что исполнил свой путь на земле, и теперь ему незачем обременять близких своим существованием.

Возможно, отчасти причиной тому было огорчение оттого, что Тибьен всё же решил обосноваться в Ликвенде. Он с братьями уже рубил себе дом из брёвен, подаренных Желтопузом. Да, Ликвенд, вроде бы, был совсем неподалёку от Скьёвальда, но старый Стокьян прекрасно знал, что Генейра вскоре погрузится в череду домашних забот, а значит нечасто найдёт время, чтобы навестить отца. И после того, как уедет Шервард, он останется наедине с Троббом…

И вот вскоре после свадьбы отца хватил новый удар. Он вновь оказался не смертелен, однако теперь Стокьян сын-Герида оказался полностью парализован. Отныне он не мог даже удерживать своё тело в сидячем положении и, главное, не мог пошевелить руками. При этом старик, хоть и медленно и невнятно, но мог что-то говорить, и было видно, что он находится в сознании.

Для Шерварда стало совершенно ясно, что отец, скорее всего, долго не проживёт, и что до тех пор с отъездом в Шевар придётся повременить. Конечно, он испытал разочарование, но всё же это было ничто в сравнении с горем при виде такой беспомощности отца. Он понимал, насколько страдает сейчас старик, и пытался не усугублять его страдания, выказывая собственные чувства.

Генейра старалась прибегать домой каждый день, и Тибьен, нужно отдать ему должное, с большим пониманием относился к этому. Он и сам иной раз наведывался, хотя сейчас был занят строительством. Лийза окружила свёкра горячей заботой, превратившись едва ли не в сиделку. Она словно компенсировала тот негатив, что привносил в жизнь отца Тробб.

Впрочем, нужно отдать ему должное, после того, как он как следует проспался, старший брат вновь клятвенно заверил, что подобного больше не повторится. И начал он с того, что даже не появился на второй день свадьбы, то ли стыдясь своего поведения, то ли не доверяя самому себе. Наверное, это был своеобразный свадебный подарок, который он решил сделать сестре.

И сейчас он, насколько это возможно, безропотно принимал участие в уходе за отцом. Конечно, несдержанный и грубый характер иной раз брал верх, но теперь всё ограничивалось лишь невольно сорвавшимся богохульством и вечно кислой миной. Однако же он, как мог, пытался держать себя в руках, и худо-бедно это у него всё же получалось.

Что касается Шерварда, то он тоже старался больше времени проводить со стариком. Он сидел рядом и говорил обо всём на свете, а отец иной раз бормотал что-то в ответ своим слабым невнятным голосом. Рассказал Шервард и о Динди, хотя, как и в случае с Троббом, обошёл вниманием некоторые подробности. Ему хотелось, чтобы отец лишний раз порадовался, и было видно, что тому действительно доставляют удовольствие эти рассказы. Его явно грела надежда, что сын однажды вновь женится и обретёт наконец семейное счастье.

Время от времени юноша наведывался в Реввиал за продуктами или иными товарами. Он обязательно заходил тогда к Желтопузу. Ярл уже знал о состоянии отца Шерварда, и, похоже, смирился с тем, что его шпион может оказаться в Тавере не раньше весны. Разумеется, он предпочёл бы, чтобы Шервард отправился туда как можно скорее, но, надо отдать ему должное, не выказывал никакого нетерпения.

Как-то Шервард предложил было отправить кого-то другого вместо него, хотя предложение это было сделано с тяжёлым сердцем. Однако, к счастью, Желтопуз и слышать ничего не хотел. Любой другой северянин мог лишь испортить то, чего удалось добиться Шерварду. Неизвестно, насколько охотно стал бы вести с ним дела тот же Боден. Не говоря уж о том, что зачастившие вдруг келлийские «купцы», которые в итоге толком ничего не покупали и не продавали, могли вызвать вполне закономерное подозрение у властей.

Тем временем и без того не слишком долгое келлийское лето подошло к концу. Снова начались