— Ну, теперь можешь сходить к этой бабе, приятель, — удовлетворенно проворчал тот.

* * *

Майкл прошел через весь огороженный участок. Силосная башня осталась слева.

— Сюда, направо, — подсказал сопровождавший его человек с испанской «ламой» в руке.

У опушки леса стоял амбар. Но на самом деле это был больше, чем простой амбар. Он был двухэтажным, и в нескольких окнах второго этажа горел свет. Окна пересекали темные полосы, в которых без труда можно было угадать металлические прутья. Тот, кто находился внутри здания, не мог выбраться наружу. Лагерный барак. Концентрационный лагерь.

Майкл с удовольствием ощущал прикосновение жесткой кожи к спине. Рыбный нож находился на своем месте. Майкл был уверен, что без труда справится с охранником и сможет завладеть «ламой». Стоит сделать вид, что споткнулся, поскользнулся на обледеневшей траве, и человек в кожаной куртке — покойник. Но пока еще рано. Это может понадобиться позже, когда он обо всем договорится с Дженной, а до этого ему еще предстоит убедить ее поверить ему... Если же нет — им обоим не жить. Он просто умрет, она — сгорит в том аду, который ей уготован.

Послушай меня! Услышь меня, ведь нас с тобой только двое в этом обезумевшем мире! Что с нами произошло? Что они с нами сделали?

— Постучите в дверь, — приказал идущий сзади. Хейвелок забарабанил кулаком. Изнутри голос с сильным латиноамериканским акцентом произнес:

— Да? В чем дело?

— Открывай. Распоряжение мистера «Ка». Это я, Райан. Пошевеливайся!

Дверь приоткрылась на пару дюймов; в щели показался невысокий плотный человек в обтягивающей рубашке с короткими рукавами и парусиновых штанах. Вначале он уставился на Майкла, затем заметил охранника и распахнул дверь.

— Мне никто не звонил, — сказал он.

— Мы думали, что ты занят, — плотоядно ухмыльнулся Райан.

— Интересно, с кем я мог быть занят? С парой свиней или с безумной бабой?

— Как раз она нам и нужна. Он, — кивнул охранник на Майкла, — хочет на нее посмотреть.

— В таком случае у него должен стоять столбом, ей-богу! — откликнулся кубинец. Минут десять назад я заглядывал к ней. Она спит. Она не спала, наверное, двое суток, не меньше.

— Тем лучше. Он просто прыгнет на нее, — сказал охранник, подталкивая Майкла к двери.

Все трое поднялись по ступеням на второй этаж и вошли в узкий коридор; по обе стороны тянулись ряды стальных дверей с глазками, сквозь которые можно было контролировать поведение узников.

«Мы живем в подвижной тюрьме». Где были сказаны эти слова? В Праге? Триесте?.. В Барселоне?

— Она здесь, — сказал латиноамериканец, останавливаясь у третьей двери. — Хотите взглянуть?

— Откройте дверь, — приказал Хейвелок, — и подождите меня на лестнице.

— Надеюсь... — начал было кубинец.

— Распоряжение мистера «Ка»! — прервал его человек в кожаной куртке. — Делай, что тебе сказано!

Кубинец выбрал нужный ключ из связки на поясе, открыл замок комнаты и отступил в сторону.

— Убирайтесь отсюда оба, — сказал Майкл.

Пара зашагала прочь по коридору.

Хейвелок распахнул дверь.

В маленькой комнате стоял полумрак; тусклый свет едва пробивался сквозь зарешеченное окно, залепленное снегом. У стены он увидел узкую кровать, точнее — солдатскую койку. Дженна заснула не раздеваясь, даже не укрывшись одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Светлые волосы рассыпались по плечам, одна рука бессильно свисала, почти касаясь пола. И поза, и тяжелое дыхание говорили о том, что она вконец измучена. У Майкла сдавило в груди. Ведь он сам во многом — причина ее страданий. Он растоптал ее доверие, ее чувства, ее любовь — и чем же он лучше тех скотин, которые загнали ее сюда? Он сгорал от стыда. И от любви.

Рядом с койкой стоял торшер. Если включить его, Дженна может проснуться. Внезапно Майкла охватил леденящий страх. Ему много раз в жизни приходилось рисковать, но никогда на карту не ставилось так много. Если он проиграет — это будет непоправимо. Он проиграет все. Дженну он потеряет навсегда, и останется только одно — расквитаться с лжецами. В этот момент он был готов полжизни отдать за то, чтобы повернуть время вспять, чтобы можно было, не зажигая света, просто прикоснуться к ее руке, тихо окликнуть ее по имени, увидеть ее лицо... Как это происходило сотни, тысячи раз. Но и ожидание становилось мучительной пыткой. Где взять слова?.. Если бы все, что произошло между тем давним жутким спектаклем и этим мгновением, оказалось просто кошмарным сном... Стоит лишь включить торшер — и сон кончится или начнется по новой... Майкл глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

В темноте взметнулась рука. В живот Майклу вонзилось что-то острое, но явно не нож. Майкл отпрянул, захватив кисть и вывернув... нет он не мог сделать этого, не мог причинить ей новую боль. «Она убьет тебя, если сможет», — сказала Бруссак. Дженна взвилась на койке, левой ногой нанесла мгновенный удар по почкам, острые ногти вонзились в шею. Майкл не мог заставить себя сопротивляться. Правой рукой она ухватила его за волосы, резко дернула голову вниз. Удар кленом пришелся в переносицу. Из глаз Майкла посыпались искры.

— Скотина! — сдавленным от ярости голосом прошипела она. Она оказалась талантливой ученицей. Ведь это он учил ее — используй врага. Убивай его только тогда, когда не остается другого выхода. Но прежде все равно постарайся использовать. Он ошибся, приняв расстегнутую на груди кофточку и задравшуюся юбку за признак крайнего утомления. Это было сделано специально для того, чтобы распалить похоть той скотины, что подглядывала за ней в глазок камеры — заманить его и попытаться бежать.

— Стоять! — громким шепотом произнес он по-чешски, держа ее за руки и стараясь не причинить боли. — Это я! — Преодолевая сопротивление, он сделал пару шагов к торшеру, левой рукой нащупал выключатель и зажег свет. Они стояли лицом к лицу.

В больших карих глазах Дженны было то смешанное выражение страха и ненависти, с которым она смотрела на него из иллюминатора маленького самолета на Коль-де-Мулине. Она издала вопль, который, казалось, шел из самой глубины души. Так кричат смертельно напуганные дети; так кричат женщины, испытывая бесконечную боль. Дженна отчаянно отбивалась ногами. Вывернувшись, она запрыгнула на кровать и прижалась к стене. Она отчаянно, слепо тыкала перед собой руками, пытаясь нанести удар. С расширившимися от ужаса глазами она защищалась как зверек, загнанный в угол, который в последние мгновения своей жизни мог только биться и царапаться в захлопнувшемся капкане. В кулаке она зажала свое единственное оружие — вилку с окровавленными зубцами.

— Послушай меня, — снова свистящим шепотом произнес Майкл. — Все это подстроено против нас обоих! Я все время пытаюсь тебе это объяснить; ради этого я ищу тебя, это я хотел сказать тебе и там, на перевале!

— Не ври! Ты пытался убить меня!.. Сколько раз уже? Если я должна умереть, то ты...