Он умеет убеждать — словами и личным примером. Но главное — в таких делах убеждает не человек, а то невидимое, грозное, святое, что стоит за ним. И вот с этим невысказуемым и невидимым у Индрика был полный порядок. Да, оратор он посредственный (мой отец высказался бы однозначнее и грубее). Но это ему не помешает.

— Я с вами, Иван Денисович, — сказал я в густой тишине.

Колесников, который вслед за Индриком шествовал под открытое небо, к бэтээру правительственной связи, посмотрел на меня, как на предателя Родины.

Апрель, 2622 г.

Южный полярный континент, фиорд Крузенштерна

Планета Грозный, система Секунды

Под ногами Эстерсона чернела вода фиорда. Ни одной звезды, ни одного огонька не отражала она — беспросветные низкие тучи стояли над Антарктидой, суля не то близкий снегопад, не то ледяной дождь.

«До чего же похоже на Швецию… А уж на Норвегию…» — подумал конструктор.

До воды было несколько десятков метров, но ночь скрадывала расстояния, а легкая дымка размывала границу между сушей и океаном. Казалось, шагни вперед с каменной площадки — и сразу ступишь в воду. Но не замочишь ног, а прошествуешь по ней величаво, потому что непременно случится чудо.

Соблазн был так велик, что Эстерсон отступил назад, от греха подальше, и машинально потянулся за сигаретой.

— Нас же просили. Не надо курить, светомаскировка, — вполголоса напомнила Полина.

— Да, верно.

Подняв воротники бушлатов, рядом с ними стояла группа офицеров.

Эстерсон посмотрел на часы. 02.24. Еще минута — и конец тишине.

Внизу справа, в конце фиорда, белел длинный язык ледника. Несколько могучих ледяных скал, скособочившись, навалившись друг на друга, загромождали выход из туннеля взлетно-посадочной полосы. Обвал случился вскоре после их прибытия, когда сборочные работы в туннеле уже велись полным ходом. Язык ледника лопнул ровно по приметной морене и громадный брус льда скользнул вниз, к морю.

По счастливой случайности никто не пострадал. Но о полетах «Дюрандалей» из туннеля не могло быть и речи.

Было решено оставить все как есть и продолжить сборку истребителей — в конце концов, для людей и даже автокаров оставалось полно свободных проходов. Но сразу договорились, что в тот день, когда тридцать машин будут собраны и протестированы, ледяной затор взорвут к растакой-то матери.

Но легко было сказать. Среди всех офицеров, доставленных в Антарктиду субмаринами, не оказалось ни одного сапера. И саперы, и подрывники, и инженеры-строители в 4-й танковой дивизии имелись. Но поскольку все решения принимались в спешке, никто не догадался включить пару-тройку этих специалистов в число командированных на сборку и запуск «Дюрандалей».

Пришлось Эстерсону с Оберучевым поскрести по сусекам профессиональной памяти, произвести расчеты и предпринять ряд экспериментов с небольшими подрывными зарядами.

Результаты их не обнадежили. Во-первых, при подрыве таких массивов льда была опасность «затекания» ударной волны в туннель и повреждения свежесобранных «Дюрандалей».

Во-вторых — и это важнее, — взрывные работы не решали проблемы полностью. Они лишь позволяли получить гигантский курган из колотого льда вместо нескольких монолитов. После чего требовался аврал, этакое всеобщее «эй, ухнем», дабы эти глыбы растащить в стороны и сбросить в воду.

А на это все наслаивалось «в-третьих»: серия взрывов породит тектонические волны, которые могут привлечь внимание инопланетян. И это в то самое время, когда «Дюрандали» остаются закупоренными в туннеле колотым льдом, а вся честная компания занята на его расчистке.

Хуже не придумаешь.

Полине самой в это не верилось, но дерзкий и остроумный план, который в итоге и был принят, предложила она!

Когда Эстерсон сообщил Полине, что они с Оберучевым зашли в тупик и уже всерьез обсуждают ребяческую затею с плавлением льда при помощи теплоты, отводимой от реактора атомной субмарины, она сказала:

— Роло, я, наверное, глупая женщина, но… Но как ты думаешь, а если найти на леднике подходящую трещину и взорвать в ней мину. Что тогда получится? Гигантская глыба заскользит вниз, наберет скорость и врежется в тот завал внизу! Да она его просто вышибет в море и сама в море свалится!

— Хм… Гениально… Очень красиво… Надо посчитать-подумать… Слушай, как ты до такого дошла?

— А я когда еще первый раз на ледник взглянула, подумала, что если от него новый айсберг отколется, то перебьет все вдребезги.

— Ты мой гений! Данко Липич прикладной гляциологии!

— Липич, Липич. Но, — Полина требовательно поглядела на конструктора, — пообещай мне, что ни один пингвин от взрывов не пострадает.

— Я обещаю, — торопливо закивал Эстерсон, но тут же испугался собственной покладистости: — Но как?! Как этих пингвинов прогнать? Они такие любопытные! И ничего не боятся! Вчера один тихонько подошел к технику Савелову и утащил у него прямо из-под руки электроотвертку! А еще был случай — они пытались клювами открыть дейтериевый баллон! Еле отогнали! Так это пингвины на чужой территории, в туннеле! А как их колонию отогнать дальше по фиорду — ума не приложу.

— Вот и придумай: как. Я тебе про ледник идею подарила, мыслительную энергию сэкономила. А ты на сэкономленных мыслительных усилиях реши проблему с пингвинами.

— Хорошо. Вот тебе решение. Ты биолог? Биолог. Вспомни или установи экспериментальным путем, какие стойкие запахи для пингвинов особо неприятны. Составь список таких дурно-пахнущих веществ. А я прикину, какие из этих веществ мы можем получить в достаточных количествах..

— В итоге думать должна все равно я, — сварливо заметила Полина.

— Душа моя, я по восемнадцать часов в день о чем-то думаю! Два часа назад я думал, опасно или нет проверять работу обзорного радара, когда «Дюрандаль» стоит в туннеле! Час назад — как на основании изолирующих противогазов с подводных лодок сделать импровизированные дыхательные маски для пилотов! Через минуту сяду переписывать формуляр предполетного обслуживания, подгонять его к этим варварским условиям!

— И дневник ты совсем забросил…

— Разумеется, забросил! Какой тут дневник, когда полковник Святцев меня расстрелять пообещал!

— Он пошутил. У него и права нет тебя расстреливать. Ты же гражданское лицо, вдобавок — из другой директории.

Эстерсон перевел дух.

— Да знаю я, знаю, — сказал он уже спокойнее. — Не в Святцеве дело, конечно. Но представь себе… Изо дня в день все смотрят на меня с немым вопросом: «Сможем ли?» А я не знаю, сможем или нет. Я даже не до конца понимаю, зачем им нужны эти «Дюрандали». Чтобы дать инопланетянам один-единственный бой и героически погибнуть? Или что? Я не вижу перспектив, Полина… Единственное, что я вижу, что я понимаю и чувствую каждую минуту, — это безотчетную веру твоих соотечественников в мой «Дюрандаль». И я, если хочешь знать, боюсь. Если они не взлетят — самый последний матрос из хозяйственной части «Ивана Калиты» будет смотреть на меня с презрением. Он будет думать: «Нет, это не Эстерсон, это самозванец… Зачем мы ему поверили?!» Но если «Дюрандали» все-таки взлетят и пришельцы их перебьют в считанные минуты — что тогда?