Ровно в половине шестого лимузин уже ждал у подъезда, и шофер открыл заднюю дверцу. Роули, облаченный в цветастую рубашку и шорты-бермуды, неся с собой пляжное полотенце, скользнул в прохладный кондиционированный воздух салона.

Они двинулись в глубь острова, преодолевая извивы дороги, которая тянулась по вулканической долине, окруженной разнообразными кратерами. Наверно, так выглядит поверхность Луны, подумал Роули. День стремительно угасал, и через час будет совсем темно.

Они миновали военно-воздушную базу, которая на фоне этого космического пейзажа производила сюрреалистическое впечатление, а через несколько миль машина, внезапно повернув, проехала между двумя аккуратными белыми столбиками, за которыми тянулась длинная дорога. На повороте Роули смог рассмотреть впереди внушительное ранчо. Слева от него в наступающих сумерках он увидел очертания вертолета и его лопастей. Он выглядит, подумалось ему, как-то зловеще.

Сонтари сам открыл переднюю дверцу и тепло приветствовал его:

— Мистер Роули! Надеюсь, вы не против приятного отдыха?

Роули подавил зевок.

— Благодарю вас. — Воздух был полон влажной свежестью, которая так радовала после удушливой жары на побережье.

Его провели через гостиную, обставленную мебелью главным образом из ротанга, из окон которой открывался потрясающий вид, и предложили бокал шампанского.

— За ваше здоровье. — Роули проглотил свое шампанское, и гаваец немедленно снова наполнил его бокал. Этот человек был слегка навязчив и раздражал Роули. Он посмотрел в окно.

— Справа — это Вайколоа, а слева — Кона, — объяснил Сонтари.

Роули вдруг почувствовал, что пейзаж как-то странно расплывается. Он потер глаза и снова взглянул. Пол под ним качнулся. Слишком быстро опьянел от шампанского, с беспокойством подумал он. Стекло в окне пошло рябью.

Он удивленно повернулся. У президента были странные очертания тела, словно он растворяется на глазах. Он чувствовал, что не в силах удержать бокал.

— Мне надо присесть, — пробормотал он.

— Мы выйдем наружу. И вы сможете присесть.

Чувствуя себя явно не в себе — и это ощущение все возрастало, — Роули позволил вывести себя из дома. Его подвели к вертолету, который, казалось, менял очертания по мере того, как они подходили. Распахнулась задняя дверца, из которой появился трап. Словно высунутый язык, подумал он и не мог скрыть удивления, когда, ступив на нижнюю ступеньку, убедился, что она твердая, а не ходит под ногой.

Он удивился еще больше фигурам, которые сидели внутри. Примерно дюжина человек, смутно предположил он; все в белых мантиях, лица скрыты надвинутыми капюшонами, и в кокпите[21]стоит удушающий запах благовоний.

— Вот уж не представлял, что попаду на маскарад! — легкомысленно воскликнул Роули, оглядываясь вокруг, ожидая, что сейчас все поддержат его шутку. Но ответом ему было молчание.

Пока он смотрел, белые мантии, похоже, стали расширяться, сливаясь друг с другом, словно все они становились какой-то бесформенной единой массой. Ему казалось, что мозги вращаются в черепной коробке. Чьи-то руки проводили его на место.

Вокруг него взорвались голоса и звуки. Взревел двигатель. Вертолет приподнялся, клюнул носом и начал подъем. Через несколько мгновений он заложил крутой вираж. Роули посмотрел вниз на астрономическую обсерваторию на вершине Мона-Кеа; последние отблески заходящего солнца напомнили ему тающее иглу.[22]

Они направились на восток, и солнце скрылось за горизонтом, когда вертолет начал описывать длинную окружность вокруг кратера извергающегося Маунт-Килауеа. Сначала Роули мог видеть плотное вздымающееся облако серного пара. Затем, когда они повисли прямо над кромкой проема шириной три мили, он с удивительной четкостью увидел внизу котел кипящей красной лавы. Он был похож на живые воспаленные миндалины в зеве огромных челюстей, подумал Роули.

И тут что-то закрыло ему глаза, погрузив в полную темноту.

В груди заворочался внезапный приступ страха.

— Эй! — воскликнул он.

Мягкий предмет облепил всю голову. Ткань. Ее затянули под подбородком. Ему стало трудно дышать.

Темно, как в угольной яме.

Он почувствовал, как его ткнули лицом в пол. Руки связали за спиной, потом перехватили лодыжки. Лицо заливало жарким потом, и его стала сотрясать паническая дрожь.

— Хррр! Хррр! — хрипел он, отчаянно стараясь понять сквозь алкогольный туман, что, черт возьми, происходит.

Для безопасности вертолет держался как можно выше; опытный пилот прекрасно знал, что извержение вулкана пожирает весь воздух у них на пути. Он перестал закладывать виражи и начал подниматься, крепко держа штурвал.

И тут мужчины и женщины в мантиях начали речитативом по латыни с конца к началу читать «Отче наш»:

Nema. Olam a son arebil des

Menoitatnet ni sacudni son en te

Sirtson subirotibed

Summitimid son te tucis

Artson atibed sibon ettimid te

Eidoh sibon ad

Munaiditouq murtson menap

Arret ni te oleac ni

Tucis aut satnulov taif

Muut munger tainevda

Muut nemon rutecifitcnas

Sileac ni se iuq

Retson retap

Чарли Роули слышал их звуки. Он извивался, хрипел и задыхался под полотняным капюшоном. Внезапно раздалось звяканье металла, рев ветра, он почувствовал дуновение ледяной струи воздуха. В голове немного прояснилось. Что происходит? Это шутка? Должно быть, ее устроили какие-то шуты, нанятые маленьким пронырливым болваном Сонтари. И вот теперь ужас сковал его.

Его подняли; чьи-то руки поддерживали его под живот, грудь, ноги. Рев ветра стал громче. Он рвал его рубашку, шорты, холодил голую кожу ног.

Внезапно он почувствовал, что летит. Руки больше не держали его. Он падал. И должен был удариться о пол!

Вместо этого он продолжал падать.

Давление ледяного ветра прижало ткань ему к лицу, словно вторую кожу; едкий серный запах раздирал легкие.

Падение.

Красный жар приближался к нему, жгучий жар топки, невыносимый слепящий жар. Он успел вскрикнуть, издав короткий сдавленный вопль до того, как его голосовые связки сгорели.

Из вертолета они могли наблюдать за темной фигурой, которая падала головой вниз, как бомба. Она мгновенно превратилась в клуб дыма, когда врезалась в раскаленную до двух тысяч градусов поверхность расплавленной лавы, и исчезла.

— Прими наш дар, молим мы тебя! — хором произнесли люди в вертолете. — Слава Сатане! Слава богине Пеле!