Беркшир, Англия. Суббота, 26 ноября 1994 года

— Примерно через милю поворачиваем направо, — сказала Монти, массируя виски, чтобы унять головную боль, которая мучила ее с самого утра.

Когда Коннор сбросил скорость своего БМВ, она, порывшись в сумочке, достала упаковку «Найролифа», только что купленного в аптеке, и, разорвав фольгу, извлекла из обертки две капсулы.

— Ты считаешь, они пойдут тебе на пользу? — спросил Коннор.

— Лучшее, что я могла найти от головной боли. — Монти быстро, одну за другой, кинула в рот две капсулы и проглотила, смущенно рассматривая на пакете витой логотип «БШ». — Даже если их делает сам знаешь кто.

— Я бы и сам принял парочку. Кажется, прошлым вечером я перебрал красного вина.

— И шампанского, и бренди, — улыбнулась она и, придвинувшись, сунула капсулу ему в рот. Подождав, пока Коннор ее проглотит, угостила еще одной.

— Та еще ночь была, — сказал он. — Ох, какая ночь!..

В знак согласия она ущипнула его за бедро и вдруг ткнула пальцем:

— Вот сюда, направо.

Они повернули и, миновав целую батарею знаков, оказались на территории кампуса Беркширского университета. Монти показала, что надо ехать в дальний конец просторной автостоянки, которая была заполнена меньше чем на четверть.

Они остановились под выцветшим знаком «Место для Лаборатории Баннермана» и вылезли из машины, оказавшись в тени массивной бетонной суперконструкции нового научного блока, который только возводился. Часть заброшенных стропил дребезжала на ветру, и Монти опасливо отошла в сторону: воспоминания о докторе Корбине еще были свежи в памяти.

Сквозь трещины в бетоне перед краснокирпичным зданием, где размещалась Лаборатория Баннермана, упрямо пробивались растения, а из-за решеток на окнах здание походило на брошенную тюрьму.

Монти вытащила массивную связку ключей, открыла дверь и, быстро войдя внутрь, отключила сигнализацию. Последовав за ней, Коннор закрыл дверь изнутри.

Внутри стояли те же неизменные запахи, Монти помнила их с первого своего появления здесь. На стене висел все тот же календарь и рядом — небольшая стопка бухгалтерских отчетов. Голые старые деревянные столы, металлические стеллажи для досье, большей частью пустые, с облупившейся краской. Она посмотрела на Коннора — интересно, о чем он сейчас думает.

— У этого места есть свое лицо. Должно быть, тебе грустно видеть, во что оно превратилось, — сказал он.

— Несколько месяцев назад я не могла дождаться, когда мы уйдем отсюда, — призналась она. — А сейчас мне его в самом деле не хватает. Я ведь провела здесь немалую часть своей жизни.

Она показала ему главную лабораторию, где ряды деревянных рабочих столов по-прежнему были заставлены оборудованием и аппаратурой, которые не понадобились «Бендикс Шер».

— Добро пожаловать в центр современной науки! — сказала Монти.

— Отнесись к нему с любовью! Ты должна продать все это в Музей науки! Его разместят весь целиком, от киля до клотика, на одном из этажей, как дань уважения к твоему отцу.

— Мне бы хотелось, — призналась она, обхватывая себя руками за плечи, потому что в помещении было холодно. Головная боль немного утихла, хотя «Найролиф» еще не успел полностью проявить свое действие.

Господи, как она напилась прошлым вечером. Она сделала для Коннора домашний обед, а он попытался развеселить ее с помощью шампанского, потому что она вернулась с похорон Уолтера.

Она была глубоко подавлена заупокойной службой. Сначала царила на удивление раскованная атмосфера, может, потому, что пришло много его бывших коллег. Но когда гроб под рыдания миссис Хоггин и ее дочерей стал медленно уходить за занавес крематория, Монти показалось, что стены маленькой часовни давят на нее. Она испытывала острое чувство вины.

А что, если она стала причиной его смерти?

Нелепо даже думать об этом. Это был сердечный приступ! На похоронах миссис Хоггин рассказала ей, что у Уолтера недавно были неприятности с сердцем, которые он старался хранить в тайне, но он был в списке ожидания на шунтирование. И тем не менее Монти не могла отделаться от ощущения, что бедного старого Уолтера постигла та же судьба, что и Зандру Уоллертон и Джейка Силса.

И в моменты самого беспросветного отчаяния ей начинало казаться — а что, если она каким-то образом стала причиной смерти и доктора Корбина. Вполне возможно. Как-то она прочитала — и это навсегда врезалось ей в память, — что некоторые люди называются аттракторами: одно их присутствие действует и на вещи, и на окружающую обстановку, как полтергейст.

Она поежилась. Четыре смерти. Три странные случайности и инфаркт. Потянувшись, она нажала над головой ряд выключателей; вспыхнувшее флуоресцентное свечение было таким же холодным, как воздух лаборатории.

Она подумала о миссис Хоггин, которая две недели назад так тепло встретила ее в дверях. Внезапно она испытала странный беспричинный гнев на Губерта Уэнтуорта. Это все он, его ошибка! Если бы этот старый дурак не пришел к ней, ничего бы не случилось!

Монти показала шкаф, куда она сложила всю аппаратуру и технику, собранные по просьбе Коннора.

— А я-то думал, что мы едем в какую-то заброшенную пещеру. Оказывается, это место оборудовано куда лучше, чем многие лаборатории, которые я видел в Штатах. — Он поставил свой портфель рядом с микроскопом.

— И все работает. Только старое.

— Позор, если вы решите все это продавать.

— Фонды на исследования — это постоянный кошмар. В этой стране ученых не ценят.

— Разве что в коммерческих структурах.

Вместе с ней он обошел лабораторию, рассматривая оставшуюся аппаратуру.

— У вас нет никакой компьютеризированной техники, которая подсчитывает последовательность генов?

— Я… нет, не думаю.

Он покачал головой:

— Имей вы в кошельке еще пару сот тысяч долларов, были бы оборудованы не хуже любой другой лаборатории. И вам бы не понадобился «Бендикс Шер».

— Может, если бы отец запатентовал хоть часть своих работ, у нас были бы эти деньги, — грустно сказала она.

— Вам стоило бы попробовать продать эти штуки какому-нибудь диктатору из третьего мира, который решил заняться клонированием. Просто потрясающе, чего можно добиться в полностью оборудованной генетической лаборатории.

— Я помню, когда «Бендикс Шер» прислал сюда пару лаборантов на помощь, так те прямо помирали со смеху. Они говорили, что большинство нашего оборудования выглядит так, словно его доставили из Ноева ковчега.

— Потому что в «Бендикс Шер» нет ничего старше двух лет. — Коннор вернулся в затемненную комнату и открыл свой портфель.

Под крышкой лэптопа лежал коричневый конверт. Он извлек из него сложенный лист компьютерной распечатки и прочел шапку: «„Бендикс Шер“ — „Матернокс“. Код продукта: BS PR65789/0987. Процедура анализа контроля качества».