Он бы захохотал, если бы только мог. «Худшее позади». Конечно, ей легко говорить! Она не знает, как у него все горит в каждой клеточке тела и от боли ломит все кости. Однако в том, что он жив, не было никакого сомнения. Непослушными губами Стиг с трудом выговорил одно слово:

— Жена?

Произнести ее имя он не решился. На секунду ему показалось, что на лице сестры промелькнуло и тут же пропало какое-то странное выражение. Должно быть, это боль сыграла с ним шутку.

— Сейчас вам нужен только покой, — сказала сестра. — Еще успеете напринимать гостей.

Он удовольствовался этим ответом. Накатила усталость, и он покорно поплыл на ее волнах. Он не умер, это главное. Он в больнице, но живой, а не мертвый.

Медленно, медленно они прочесывали здание, готовые потратить на это целый день, лишь бы ничего не упустить. Когда все закончится, дом будет выглядеть так, словно по нему пронесся ураган, но Патрик знал, что искать, и был уверен, что где-то эта вещь есть. Без нее он не собирался отсюда уходить.

— Как дела?

Он обернулся на голос Мартина, стоявшего в дверях.

— Осмотрели приблизительно половину нижнего этажа. Пока, кстати, ничего не нашли. А как у вас?

— Ну, гроб уже в пути. Между прочим, очень сюрреалистическое впечатление.

— Да уж! Приготовься к тому, что эта сцена рано или поздно всплывет у тебя в каком-нибудь кошмаре. Со мной это бывало: костлявая рука, высовывающаяся из гроба, и тому подобное.

— Перестань, — скривившись, попросил Мартин. — Так вы еще ничего не нашли? — полуутвердительно уточнил он, в основном ради того, чтобы избавиться от картины, которую нарисовал ему Патрик.

— Нет, ничего, — расстроенно ответил тот. — Но оно непременно должно быть здесь, я это чувствую.

— Я всегда знал, что в тебе есть какая-то феминная черта — должно быть, женская интуиция, — засмеялся Мартин.

— Иди ты! Чем высказывать оскорбительные сомнения насчет моей мужественности, займись лучше делом.

Приняв распоряжение буквально, Мартин пошел выбирать себе участок для поисков.

Возникшая было на лице Патрика улыбка быстро исчезла, стоило ему вообразить тельце Майи в руках убийцы. И в нем вспыхнула такая ярость, что даже потемнело в глазах.

Через два часа он почувствовал, что теряет надежду. Они прошлись по всему первому этажу и подвалу, но так ничего и не нашли. Зато поняли, до какой степени Лилиан любила чистоту и порядок. Техники, конечно, отобрали ряд емкостей, найденных в подвале, но их нужно было еще отвезти в лабораторию и подвергнуть анализам. Неужели он все-таки ошибся? Но тут он вспомнил содержание многократно просмотренной вчера ночью видеозаписи, и к нему вновь вернулась решимость. Он не мог ошибиться, исключено. Эта вещь где-то здесь. Вопрос только в том — где.

— Будем продолжать наверху? — спросил Мартин, кивая в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Давайте продолжим там. Здесь, мне кажется, мы ничего не упустили. Мы же обыскали все до миллиметра.

Всей компанией они отправились наверх. Никлас ушел с Альбином на прогулку, и можно было работать, ни на кого не оглядываясь.

— Я начну со спальни Лилиан, — сказал Патрик.

Он зашел в правую дверь и остановился, чтобы внимательно оглядеться по сторонам. В комнате все было так же аккуратно прибрано, как в остальных, гладко натянутое покрывало на кровати выдержало бы инспекцию самого придирчивого армейского начальника. Впрочем, в спальне царил ярко выраженный дух женственности, и вряд ли Стиг, до того как перебраться в отдельную комнату, чувствовал себя здесь уютно. Гардины и покрывало были украшены воланами, на ночном столике и комоде красовались кружевные салфетки, повсюду стояли фарфоровые статуэтки, а на стенах были развешаны керамические ангелочки и картинки с изображением ангелов. Выдержанная в розовых тонах обстановка производила такое приторное впечатление, что Патрику сделалось нехорошо. Он подумал, что это похоже на комнату в кукольном домике. Вот так обставила бы мамину спальню пятилетняя девочка, если бы ей дали волю выбирать все на свой вкус.

— Фу! — фыркнул, заглянув мимоходом, Мартин. — Прямо как будто тут стошнило птичку-фламинго.

— Да уж, вряд ли эту комнату сняли бы для «Красивого дома».

— Разве что для напоминания о том, какой она была до того, как в ней произвели полную смену интерьера, — согласился Мартин. — Кстати, тебе нужна помощь? Похоже, что тут почти нечего осматривать.

— Ладно, давай! Не хочу тут надолго задерживаться.

Они разошлись по углам и взялись за дело: Патрик уселся на пол, чтобы удобнее было разбирать содержимое ночного столика, а Мартин принялся за гардероб, который целиком занимал одну из стен.

Трудились молча. Едва достав до верхней полки гардероба, где стояли обувные коробки, Мартин потянул мышцы и, осторожно поставив добычу на кровать, стал массировать себе поясницу. Спина все еще не оправилась от таскания тяжестей во время переезда, и он подумал, что все-таки надо сходить к костоправу.

— Что там у тебя? — спросил Патрик снизу.

— Какие-то обувные коробки.

Он снял крышку и заглянул в первую, осторожно проверил содержимое, затем отставил ее и вернул крышку на место:

— Только куча старых фотографий.

Потом открыл следующую коробку и вынул потертую деревянную шкатулку голубого цвета. Крышку немного заело, и ему пришлось приложить усилие, чтобы ее открыть. Услышав, как Мартин фыркнул, Патрик вскинул голову.

— Бинго![25]

Патрик расплылся в улыбке:

— Бинго!

Шарлотта долго топталась в нерешительности перед автоматом с шоколадными батончиками, но наконец капитулировала. Если уж в таких условиях нельзя позволить себе кусочек шоколада, то когда, спрашивается, можно?

Она бросила в щель несколько монеток и нажала на кнопку, чтобы из автомата выскочил «Сникерс». Ладно уж, пускай это будет «Big size».[26]

Шарлотта собиралась быстренько с ним расправиться прямо на месте, но подумала, что, если она съест батончик второпях, ей станет нехорошо. Поэтому она набралась храбрости и вернулась с добычей в комнату ожидания, где оставалась Лилиан. Так и есть — взгляд матери тотчас же устремился на шоколадку в ее руке, и затем она укоризненно посмотрела на Шарлотту.

— Ты знаешь, сколько в этой штуке содержится калорий? Тебе нужно сбрасывать лишний вес, а они сразу же отложатся на том месте, на котором сидят. Только что тебе повезло избавиться от нескольких килограммов, а ты…

Шарлотта вздохнула: всю жизнь одно и то же. Лилиан не позволяла держать в доме сладости, и сама, кажется, никогда не имела ни грамма лишнего веса. Может быть, поэтому сладкое так манило Шарлотту, и она стала лакомиться тайком: таскала мелочь из карманов родителей, бегала в киоск, покупала пирожные или конфеты и с наслаждением поедала все, прежде чем вернуться домой. Возможно, из-за этого лишний вес появился у нее еще в подростковом возрасте. Лилиан это бесило. Иногда она заставляла Шарлотту раздеваться догола, ставила перед большим зеркалом и безжалостно щипала за образовавшиеся жировые складки: