– Нет! – яростно выпалила она.

– Все же проверь, – холодно посоветовал Петр. – Выходка с маркой – это уже слишком. Грабеж как есть. Даша хотела мне досадить. Или получить адреналин. Или продать марку и достать деньги? Скажу честно, я не знаю, что думать и что делать.

Петр на миг прикрыл глаза – он действительно растерян, расстроен, ищет решение, поняла Марианна. Он пытается справиться с гневом. Ему тяжело. Он слушал меня, пытался сблизиться с дочерью. Казалось, все получается, все идет на лад, но поди ж ты…

Он по-прежнему ждет от дочери слишком многого. Считает ее поступок предательством. Он не может понять ее, не может встать на один уровень с ребенком.

А кто сможет? Особенно если этот ребенок подбрасывает один неприятный сюрприз за другим!

Нет, все равно она не верит! Не хочет верить. И она будет сражаться за свою ученицу до последнего!

– Когда пропала твоя марка?

– Вчера вечером или сегодня утром. Полагаю, Даша провернула трюк, когда я уехал в офис, перед тем как вы отправились в город. Времени у нее было полно.

– Скорее всего, – с мрачной веселостью подтвердил Артур. – Я видел, что она по коридору шныряла.

Марианна посмотрела на него внимательнее.

Этот-то попугай чего веселиться? Это он запудрил Даше голову своими адреналиновыми трюками, и пранками, и блогами! И теперь как будто радуется, мажор недоделанный! Вот чему, спрашивается, радуется?

И тут Марианну как громом поразило. Кровь сначала отлила от ее головы, потом прилила, щеки вспыхнули, сердце застучало.

Не успев обдумать мысль, которая ударила ей в голову, она торопливо заговорила:

– Это не Даша. Даша не заходила к тебе в кабинет и ничего не брала! Ты… ты ее даже не выслушал!

– Она призналась. Назвала себя воровкой.

– Призналась в детских проделках! А не в краже! Когда ты это сказал, Даша была в шоке от неожиданности. И крикнула это тебе назло! Да-да, так бывает! Уж я-то знаю!

Марианна часто дышала, стараясь взять себя в руки.

Петр выслушал ее с мрачным и зловещим видом. Он резким жестом распустил галстук, сунул руки в карманы и отрывисто потребовал:

– Не кричи, пожалуйста. Ты как себя ведешь? Ты уже ошибалась не раз и не два. Довольно. Теперь я буду принимать решения.

Его лицо стало чужим, беспощадным.

Она смотрела на него и не узнавала. В груди у нее все онемело.

И этот мужчина – любовь ее жизни?…

Да, она любит его! Даже сейчас, когда он ведет себя, как натуральный гестаповец.

Поэтому так больно от того, что он так и не стал своим. Он открылся ей ненадолго, но теперь опять превратился в авторитарного, властного, нетерпимого человека… Который ни во что не ставит ни ее мнение, ни ее саму. Таких мужчин она боялась и избегала всю жизнь.

Ее обескураживал его властный тон. Его немигающий взгляд. Его уверенность в том, что он все делает и говорит правильно.

Неожиданно прилила злость. Гнев бурлил, выплескивался, подогреваемый сознанием собственной глупости, неумением разобраться, излишней доверчивостью.

– Это не Даша! – повторила она так громко, что Петр и Валентина одновременно поморщились, а Олечка, которая маячила на заднем фоне, осуждающе покачала головой.

– И кто же? Привидение усадьбы? – иронически вопросил Артур.

– Это ты украл марку, – с убийственной прямотой сказала Марианна. – Или твоя любовница Олечка.

– Да вы что, Марианна Георгиевна, совсем того?! – взвизгнула Олечка. – За такой базар отвечать надо! Я вообще не при делах и без понятия!

Надо же, какой противный у нее голос, когда она злиться, отстраненно удивилась Марианна. И выражения какие изысканные подбирает! Вот так скромная девушка с русой косой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Олька, помолчи, – осадила ее Валентина, которая вдруг утратила царственный вид. Теперь за столом сидела растерянная, злая пожилая тетка.

– Это не Оля, – вступилась Катерина горестно. – У нее вчера выходной был, и сегодня она поздно пришла, и все время у меня на глазах была. Нехорошо обвинять без доказательств! Очень некрасиво!

– Значит, Артур действовал один, – не сдавалась Марианна. – Он пробрался в кабинет вовсе не через дверь. А через окно.

– Окно на втором этаже, – парировал Петр.

– Сначала он забрался в мою комнату. Ее открыть проще, чем твой кабинет. Даша постаралась, подобрала ключ. Затем Артур открыл окно. Я видела ржавчину на подоконнике. Насыпалась с рамы. На раме тугой засов, наверное, Артуру пришлось использовать смазку, типа вэдэшки. В комнате остался запах. А потом Артур прошел по каменному козырьку до твоего кабинета и забрался через окно. Оно у тебя часто открытое и даже без решеток. Артуру такой трюк проделать раз плюнуть. Он же у вас паркурщик.

– Что за бред, мадам? – высокомерно сказал Артур и поправил указательным пальцем очки. Палец слегка дрогнул. – Вы тут все ненормальные, что ли? Мне тебя за клевету привлечь?

Марианна смотрела на него, прищурив глаза. Да, обвинять его было несусветной глупостью. Она действовала инстинктивно. Никаких доказательств у нее не было. Или были? Она смотрела и смотрела, пока не увидела в облике Артура кое-что примечательное...

– Я так думаю, Петр, что это она сама твою марку сперла, – тем временем заявил Артур. - Эта гувернантка. А теперь на меня все валит. Ты вообще, что о Марианне знаешь? Может, она воровка на доверии? Проникла к тебе в дом, а ты и купился на экзотику. Не головой думал, а тем органом, что пониже. Она тебя и раньше обманывала. Ты ее прошлое проверял? Ты проверь, проверь! А я вот узнал кое-что. Не стал тебе говорить, думал, ерунда. Тут писали в одном блоге про учительницу, которую уволили из школы на непристойное поведение. И знаешь, кем была та учительница?

Петр мельком глянул на Артура, а потом перевел взгляд на Марианну.

Она увидела, как его глаза стали настороженными, и мелькнуло в них сомнение. И… презрение?

Да. Единожды солгавши...

Марианне стало так больно, что показалось – сейчас она умрет на месте.

Она расправила плечи. Задрала подбородок. И весомо сказала: