Десейн взглянул на свою обожженную руку. Новая розовая кожа уже покрывала поврежденную огнем плоть. Формировался шрам, о котором говорил Пиаже.

– Так какие изменения в химии тела? – спросил он.

– Главным образом, улучшается гормональный баланс. Становится примерно таким, какой мы видим в эмбрионе.

– Но какая тут связь с аллергией? – удивился Десейн.

– А я и не говорил, что все здесь просто, – отозвался Пиаже. – Ну-ка, поднимите руку.

Десейн подождал, когда доктор закончит с перевязкой правой руки, и поинтересовался:

– А что вы думает о структуре и…

– Нечто среднее между вирусом и бактерией. С грибовидной морфологией. Хотя…

– В микроскоп я видел клеточную структуру.

– Да, но там нет ядра. Есть материалы для его формирования, однако их можно адаптировать и для производства вирусоидных кристаллов.

– Полагаете, эффекты Джаспера вызываются именно кристаллами?

– Нет, – покачал головой доктор. – Хотя, если поместить их в соответствующую среду, то после определенных стадий развития желанный эффект можно и получить.

– А что за среда?

– Как будто вы не знаете, Гилберт!

– Пещеры кооператива?

– Ну конечно! – кивнул Пиаже, сняв повязку с левой руки. – Не думаю, что здесь будет такой же большой шрам.

– А что уникального в пещерах?

– Мы пока не уверены, что знаем.

– А кто-нибудь пытался…

– Гилберт! У нас много более насущных проблем, которые нужно решить, чтобы просто поддерживать наше существование!

Десейн смотрел, как Пиаже заканчивает перевязку его левой руки. Просто поддерживать существование? Что он имеет в виду?

– Вы не будете возражать, если я загляну в пещеры? – спросил он.

– Нет, – ответил Пиаже и, отодвинув столик с перевязочными материалами в сторону, добавил: – Ну что ж! Завтра мы сможем снять повязки. Прогресс значительный.

– Неужели?

Доктор улыбнулся:

– Страховка от авторемонтных мастерских покроет расходы на вашу новую машину. Полагаю, Дженни уже вам про нее сказала?

– Да.

– Мы также обеспечиваем вас новой одеждой. Что еще мы должны вам вернуть?

– Как насчет свободы выбора?

– У вас – полная свобода выбора, причем при гораздо большем количестве вариантов. И у меня есть…

– Мне не нужны советы.

– Советы? Никаких советов! Я просто хотел сказать, что у меня есть для вас любопытная информация. Вы попросили меня поработать с людьми, которых обвиняете в попытке убить вас.

– Я просил?

– Я взял на себя смелость не дожидаться вашей просьбы.

– Так вы подвергли их гипнозу? – воскликнул Десейн. – А потом построили кривую Дэвиса, чтобы показать их сравнительную…

– Никого я не гипнотизировал! А вы можете пару минут посидеть и молча послушать?

Десейн вздохнул и посмотрел на потолок.

– Я пообщался с некоторыми из этих людей, – продолжил Пиаже. – Главной заботой моей, конечно, был этот мальчик, Пит Йорик, которого мы только выпустили из… школы. И в процессе разговоров я заметил исключительно интересную деталь.

– Вот как?

– Во всех, с кем я говорил, жила неосознаваемая ими ненависть к внешнему миру. И подсознательный страх.

– Что? – нахмурился Десейн.

– Они нападали на вас не как на Гилберта Десейна. Вы были просто чужак. В них живет сильная и неразрешимая…

– Вы хотите сказать, что это нормально?

– Причины лежат в области подсознания, как вы и подозревали, – продолжил доктор. – Тем не менее структура мотивации…

– То есть Дженни и любит меня, и ненавидит – как чужака. Так?

– Давайте уточним, Гилберт. Дженни не собиралась причинить вам вред. Это была сестра-стажер, она…

– Но Дженни сказала, что приготовила все сама.

– В самом широком смысле этого слова. Она действительно пришла в кухню клиники, заказала вам еду и проследила за тем, как ее готовят. Однако за всем уследить невозможно.

– А эта… ненависть к чужакам, – произнес Десейн. – Вы полагаете, именно поэтому кое-кто из ваших людей попытался меня достать?

– Естественно!

Десейн внимательно посмотрел на доктора. Тот, похоже, верил в то, что говорил.

– Иными словами, пока живу в долине Сантарога, я должен избегать встречи с людьми, которые ненавидят внешний мир?

– Теперь вам не нужно ничего и никого избегать, – ответил доктор. – Вы более не чужак. Вы – один из нас. И когда вы с Дженни поженитесь…

– Из всех нелепостей, которые я когда-либо слышал, это – самая большая. А мальчик… Пит! Он хотел проткнуть меня стрелой, потому что…

– У него паталогический страх перед колледжем, куда ему предстоит поехать, – объяснил Пиаже. – Конечно, он с ним справится, но детские эмоции…

– А яд от тараканов в моем кофе? Это простое…

– У Вины была несчастная любовь. В колледже она влюбилась в чужака – совсем как Дженни. Разница в том, что тот соблазнил ее и бросил. Теперь она с дочерью…

– Господи! – воскликнул Десейн. – Неужели вы верите в подобную чушь?

– Гилберт! Мне легче поверить в такое объяснение, чем в вашу дикую версию, будто сама долина Сантарога организовала против вас массированную атаку. В конце концов, вы же сами видите…

– Хорошо, – кивнул Десейн. – Но попробуйте объяснить инцидент на мосту. Хотелось бы узнать, каким образом…

– Ну, это легче всего, – отозвался доктор. – Молодой человек, который там всем заправлял, был влюблен в Дженни еще до того, как в ее жизни появились вы.

– То есть он просто дождался момента, когда…

– Уверяю вас, Гилберт! Все это происходило исключительно на подсознательном уровне.

Десейн внимательно смотрел на доктора. Логическая структура, которую построил Пиаже, имела форму дерева и была похожа на дерево, какое Десейн видел во сне. У дерева был мощный ствол, он поднимался на поверхностные, вполне доступные рефлексии, уровни сознания, и были корни, уходившие в темноту подсознательного. Ветви росли по всей длине ствола, и с них живописно свисали листья и плоды. Это была вполне логичная структура – при всем ее неправдоподобии.

Такое дерево сразу не срубишь, подумал Десейн. Слишком уж основательная конструкция. И таких деревьев много в лесу по имени Сантарога.

– Похоже на дерево! – вслух сказал Десейн. – Похоже на все прочие, не так ли?

– Уверен, когда у вас будет время поразмышлять над этим, – произнес Пиаже, – вы убедитесь в правоте того, что я…