Я снова переключился на поединок.

Бой увлек Деганов на дальний край площади. Звенела сталь, и звук отражался от зданий, пока не начало казаться, будто сражается полк призраков.

Оба уже утомились. Вопреки пятну на левой ноге, которое напоминало кровавую заплату, Деган держался прямее; он вольно выставил рабочую руку с мечом на уровне плеча, а левую оставил вытянутой по шву. Всякий раз, когда Волк наносил удар, Деган либо подкручивал его клинок острием, либо предоставлял силе выпада направлять свое лезвие для ответного. В этом присутствовали и плавность, и действенность, и несомненный расчет.

Но сколько бы ни было в этой тактике неумолимого холода, клинок Дегана только грозил Волку. Азаариец метался шустрее стрелы, скользя назад и вперед на полусогнутых ногах в широкой стойке. Отпрянул, чтобы отбить; подался, чтобы ударить, и все на фоне постоянной смены дистанции и меры шагами приставными и перекрестными. В его бурнусе зияла прореха. Внутри на свету, который набирал силу, блестела металлическая чешуя – Волк прибыл в доспехах. Едва ли Деган обладал тем же козырем.

В общем, это и стало решающим доводом. Безрукий или нет, я больше не мог с этим мириться. В броне и со сталью Черного острова Волк имел слишком серьезные преимущества. Я был обязан прервать эту игру.

Едва я пошел, как Деган пробился сквозь атаку Волка и стал теснить азаарийца. Обмен ударами вдруг превратился в один затяжной односторонний напор.

Похоже было, что Деган решил забить Волка, и тот угодил под стальной дождь. Зарубы, выпады, рипосты, контрудары – атаки Дегана продолжались одна за одной, сокрушая оборону Волка и понуждая его безостановочно пятиться. Глаза азаарийца, еще недавно прищуренные и холодные, теперь расширились; защита была на грани безумства.

Я ускорил шаг, почуяв возможность. И оказался прав. Беда была только в том, что возможность вышла не той, на которую я надеялся.

Я находился еще в полудюжине шагов, когда Деган обрушил свой меч подобно молоту и врезал по сабле с такой силой, что тяжелый клинок не только прибил бы шамшир, но и пошел бы дальше – в плечо и грудную клетку Волка. Так и случилось бы, не прозвучи вдруг резкий, безошибочный хруст стали, сломавшейся о сталь. При свете дня сверкнул металл, и я засек кратчайший проблеск двух третей меча Дегана, которые пролетели в воздухе и шмякнулись в грязь.

Я замер в секундном ошеломлении. У Волка такой проблемы не возникло. В мгновение ока он схватил Дегана за руку, в которой был меч, и дернул, одновременно ударив гардой. Деган пошатнулся, принял на голову неуклюжий удар и был повергнут на колени.

В другом месте, в любых иных обстоятельствах тем бы и кончилось. Но мы находились на площади у Собачьих ворот, а это означало, что бой развернулся не на брусчатке, а на ковре из дерьма и отходов. Грязь, в которую рухнул Деган, проволокла его на три фута дальше, чем ожидали оба. Таким образом, Волк, готовый рубануть саблей по месту предполагаемой остановки Дегана, не был готов к тому, что скольжение бывшего брата по оружию превратится в езду и тот подъедет на коленях, лицом к нему, со сломанным клинком наготове.

Волк моргнул. Моргнул и Деган. Затем шамшир снова пришел в движение.

Звон клинка Волка о гарду Дегана вывел меня из ступора. Я машинально шагнул вперед и остановился. Нет, не успеть. Для спасения Дегана мне придется увести от него Волка, стать более жизнеспособной мишенью, чем Деган и веер…

Нет, не жизнеспособной. Ценной.

– Эй, урод! – позвал я, подняв меч Слоновой Кости. – Глянь-ка сюда!

К моему облегчению, Волк посмотрел.

Я зачехлил рапиру и начал отступать, как пришел.

– Тебе же это нужно? – напомнил я, размахивая мечом над головой. – Небось без него никто не запоет под твою дуду?

Волк сузил глаза. Он отступил от Дегана. Тот сделал мудро, придержав гарду, хотя и глянул на меня с такой же настороженностью.

– Не знаю, как ты, – продолжал я, пятясь дальше, – но я бы чувствовал себя в полной заднице, приперевшись в Джан и позволив какому-то Кенту свалить с мечом, который я искал. Ты не находишь, что это позорище? Особенно для Дегана.

– Ты этого не сделаешь, Серый Принц, – отозвался Волк. – Ты знаешь, что случится, когда я тебя найду. Положи его.

– Ты сказал «когда». А я говорю – «если». Вся моя жизнь – сплошное подполье; если я что и умею, так это раствориться.

– Тебе не спрятаться. Только не от меня.

– Кто говорит о прятках? – возразил я, оглянувшись. Полпути пройдено. – Забыл, что мое ремесло – контрабанда артефактов? У меня много знакомых. Они знают, куда пристроить вещь. К этим людям обращаются в особых случаях. – Я снова помахал мечом. – Они могли бы, например, передать эту вещь монахам из монастыря Черного острова.

– Ты не посмеешь. – Волк распахнул глаза.

– Чего не посмею? – спросил я, удержавшись от взгляда на тень движения, которое мельком заметил в Собачьих воротах, – слишком внушительного для собаки. – Отдать меч монахам? Почему бы и нет? Я слышал, что только они и умеют плавить эти мечи. А то и магию отмолить, кто их знает. По-моему, попробовать стоит в любом случае.

Волк шагнул ко мне и, следовательно, прочь от Дегана. Я улыбнулся и добавил:

– Конечно, я не стану заниматься этим лично. Ты же будешь меня караулить. Но сколько сюда привозят угля? Сколько бушелей зерна? Сколько приходит паломников? Даже дурной Олень сумеет схоронить клинок.

Азаариец оглянулся на Дегана, так и стоявшего на коленях в грязи над сломанным мечом.

– Решай скорее, – посоветовал я, кивнув на Собачьи ворота. Там уже собирался народ. – Наше уединение нарушено, а там, по-моему, уже натянули пару луков.

Волк выругался – это было проникновенное, замысловатое азаарийское проклятие, от которого, если бы я его понял, у меня завяли бы уши. Затем, бросив последний взгляд на Дегана, он подхватил с земли веер Слоновой Кости и припустил ко мне.

– То-то, малыш, – пробормотал я, повернулся и почесал по улице. – Посмотрим, какой ты охотник, когда добыча ведет себя не по плану.

Позади меня начал звать Деган, но его голос вдруг заглушило пение рога. Похоже, что люди падишаха решили двинуться в наступление. Мне оставалось надеяться, что они застанут на месте только лютых псов и истоптанное дерьмо.

Оказалось, что Волк был достоин своего прозвища намного больше, чем я хотел. Нет, отставать ему было незачем. Оторвись я совсем, он мог бы вернуться, чтобы закончить дела с Деганом, который, как я напомнил себе, остался без меча. Нет, пусть бежит по следу, пока я не сочту возможным скрыться. Беда была в том, что мне быстро сделалось ясно: от этого хвоста не выйдет избавиться по своему желанию.

Я нырял и петлял, мчался по переулкам, резко сворачивал, пригибался в толпе. Но также не забывал расставлять для него знаки: то наподдам клеть с домашней птицей, то разозлю продавца посуды, а то умышленно наступлю в грязь. Пусть Волк думает, что преследует меня без указки.