деятельности: в самом деле, останавливаясь по дороге, он мог оставаться без движения целый день, или сидеть не вставая до самых сумерек, занимаясь своими делами, или верхом на лошади он мог скакать безостановочно день и ночь, не чувствуя усталости. Следующее простое обстоятельство доказывает его отличное здоровье и жизнестойкость: будучи под девяносто лет, он на момент смерти имел сына четырех лет, который был исключительно здоровым малышом. Заботою о своих полях Масинисса был настолько знаменит, что оставил каждому сыну поместья в десять тысяч плетров, снабженные всеми необходимыми строениями. Его выдающаяся деятельность в качестве царя продолжалась 60 лет.

[32.21] Никомед, разбив своего отца Прусия в битве, убил его, когда тот искал убежища в храме Зевса. Вот так он овладел троном Вифинии, добившись высокого положения путем свершения наиболее кощунственного убийства.

[33.1] Лузитаны, говорит Диодор, по первости из-за отсутствия подходящего вождя были легкой добычей в своей войне с Римом, но позже, после того как они нашли Вириата, причинили тяжелый урон римлянам. Это Вириат был из тех лузитан, которые обитают у океана, и будучи с раннего детства пастухом, был умелым горноходцем; при таком образе жизни его физические данные весьма пригодились ему; поскольку силой рук и быстротою ног, проворством и находчивостью, он превосходил прочих иберов. Приучив себя к скудной пищей, множеству физических упражнений, и довольствуясь только минимумом сна, и, короче говоря, живя все время с оружием и в постоянных схватках с дикими зверями и разбойниками, он стал любимцем народа, был избран вождем, и в короткое время собрал вокруг себя банды лихих людей. Своими успехами на поле боя он не только прославился как воин, но и приобрел репутацию незаурядного организатора. Кроме того он был щепетилен при дележе добычи и в соответствии с их достоинствами чествовал дарами людей, выдающихся своею храбростью. Через время, провозгласив себя вождем, и уже не разбойником, и взявшись за оружие против римлян, он бил их во многих сражениях: например, римского полководца Ветилия и его армию он разгромил наголову, взяв самого командующего в плен и предав его смерти. (4) Кроме того он добился многих военных успехов, пока Фабий не был избран вести войну против него. Поэтому его удачи стали уменьшаться в не малой мере. Затем, оправившись, он завоевал новые лавры за счет Фабия и вынудил того подписать позорный для римлян договор. Но Цепион, будучи отобран командовать войсками против Вириата, отменил договор, и сперва причинив Вириату многократные неудачи, затем довел его до полного разгрома — так что тот был вынужден искать перемирия — добился его убийства человеком из его родни. Затем, запугав Тавтама, который принял командование, и его армию, и учредив договор на желаемых условиях, он даровал им землю и город для поселения.

КНИГА XXXIV

[34/35.2.1-24] Когда Сицилия после падения карфагенян наслаждалась шестьюдесятью годами процветания во всех отношениях война с рабами разразилась по следующей причине. Сицилийцы, быстро разбогатев и приобретя огромные богатства, стали покупать большое количество рабов, на чьи тела, как только их доставляли толпами с невольничьих рынков, они сразу же ставили отметки и клейма. Молодых людей они использовали в качестве пастухов, остальных такими способами, чтобы они оказались полезными. Но они обращались с ними жестоко и выдавали самое скудное содержание, только самый необходимый минимум еды и одежды. В результате, большинство из них добывали средства к существованию разбоем, и повсеместно случались кровопролития, так как разбойники были подобны рассеянным шайкам солдат. Наместники (преторы) пытались подавить их, но так как они не решались наказать их, из-за власти и престижа землевладельцев, владевших разбойниками, они были вынуждены смотреть сквозь пальцы на разграбление провинции. Ибо большинство помещиков были римскими всадниками, а так как это были всадники, которые выступали в качестве судей, когда обвинения, связанные с делами провинции, предъявлялись наместниками, магистраты пребывали в страхе перед ними.

Рабы, задавленные своими лишениями, часто терпящие произвол и битые сверх всякой меры, не могли вынести их обращения. Собравшись вместе, когда представлялся случай, они обсуждали возможность восстания, пока, наконец, они не претворили планы в действие. Был некий сирийский раб, принадлежащий Антигену из Энны, апамеец по происхождению, имевший склонность к магии и творящий чудеса. Он утверждал, что предсказывает будущее по божественному внушению во сне, и поэтому такая черта его таланта обманула многих. Исходя из этого, он не только давал оракулы с помощью сновидений, но даже утверждал, что божество являлось ему во время бодрствования и слышал будущее из их собственных уст. Из его многочисленных импровизаций некоторые случайно оказались правдой, и поскольку неудачные не подверглись сомнению, те, которые исполнились, обратили на себя внимание, и его слава быстро разрослась. Наконец, при помощи некого устройства, находясь в состоянии одержимости божеством, он извлекал огонь и искры изо рта, и, таким образом в бреду давал оракулы о грядущих событиях. Он помещал огонь и топливо для его поддержания в орех — или что-то подобное, — что было проколото с обеих сторон, а затем, поместив это в рот и дуя в него, он иногда зажигал искры, а иной раз пламя. Еще до восстания он говорил, что сирийская богиня явилась ему, говоря, что он будет царем, и он повторял это, и не только другим, но даже своему хозяину. Так как его притязания воспринимались как чудачество, Антиген подхватил его фокусы и представил Эвна (таково было имя чудотворца) на званом обеде, и устроил перекрестный допрос о его царствования и о том, как он будет относиться к каждому из присутствующих людей. А так как он дал полный отчет обо всем, не задумываясь, объясняя, что с умеренностью будет относиться к хозяевам и в общем рассказывал красочные басни о своем знахарстве, гости все время покатывались со смеху, а некоторые, взяв из тарелки лакомый кусочек, угощали его, добавив, что делают это для того, чтобы, когда он станет царем, он помнил их доброту. Но, как это бывает, его шарлатанство и в самом деле привело на царство, и за любезность, полученную в насмешку на пиру, он воздал благодарностью на полном серьезе. Началось же общее восстание следующим образом.

Был некто Дамофил из Энны, человек очень богатый, но с жестоким нравом; он чрезвычайно плохо относился к своим рабам, а его жена Мегалла даже соперничала с мужем в наказаниях рабов и в обычном бесчеловечном отношении к ним. Рабы, доведенные таким унижающим достоинство обращением до уровня животных, составили заговор с целью бунта и убийства своих хозяев.