– Мы взяли мальчиков в лучшие времена, я брату дал обещание, что всегда буду о них заботиться, а теперь что же? Я должен выгнать Михала? Не знаю, жена, не знаю, ведь это грех!

Но жена все уговаривала дровосека, уговаривала, и в конце концов он дал себя уговорить и отвел бедного Михала в лес на Радгошти. Михал, не думая ни о чем плохом, радостно шел за дядей. Шли они, шли и оказались у большой пещеры, каких много было в горе. Но внутри пещер мало кто бывал, и мало кто знал их глубину, размеры и насколько в них холодно. Никто также не знал, как появились в горе эти огромные дыры.

Когда они подошли к пещере, дядя зажег лампу и вошел внутрь.

– Куда мы идем, дядюшка? – спросил Михал.

– Увидишь, сынок, скоро увидишь. Мы идем искать клад!

И наивный Михал действительно поверил дяде, что они пришли за кладом. Если бы только бедняга знал! Шаг за шагом шел он за своим дядей и не оглядывался.

Вскоре подошли они к ветхой лестнице и по ней спустились дальше, на глубину. И снова пошли, пока не оказались у ледяной подземной реки, через которую был положен деревянный мостик. Они перешли на другую сторону и остановились. Вокруг была тьма-тьмущая, только слабо светила дядина лампа, освещая своды подземелья, холодные и влажные. Тут дровосек сказал:

– Сядь, Михал, здесь и подожди меня! Дальше я пойду один и поищу клад.

Он дал Михалу краюху хлеба, карманный нож и ушел.

Михал сел на берег речки и стал есть. Он отрезал кусочек за кусочком и пытался разглядеть место, в котором очутился. Но что там можно было увидеть? Повсюду была тьма-тьмущая, только где-то далеко мерцал слабый свет дядиной лампы. Свет этот становился все меньше и меньше, и вот осталась только слабенькая-слабенькая искорка. А потом и она исчезла.

Мальчик ощутил одиночество.

А дядя все не приходил.

Когда он напрасно прождал несколько часов, ему стало по-настоящему тоскливо. Холод и подземная сырость были очень неприятны ему. Холод немилосердно забрался под его легкую рубашонку и морозил, морозил его. Он уже съел всю краюшку хлеба и снова проголодался, но дядя все не приходил. Михал с тоской огляделся по сторонам, прислушиваясь, не раздаются ли где-то вдалеке шаги дровосека. Или хотя бы какой-нибудь шелест, плеск воды, чтобы утешиться хоть самой слабой надеждой. Но не раздавалось ни звука. Михал был совершенно один.

В конце концов ему пришло в голову, а не хотел ли дядя от него избавиться, приведя сюда. При этой мысли у него волосы встали дыбом, он стал дрожать всем телом. Было ему невыносимо страшно. Но, поразмыслив, понял он только одно: он один-одинешенек. Да, он уже не верил, что дядя вернется…

Поэтому он решил, что пустится в дорогу. Он думал так: «Пойду-ка я вдоль реки, вдруг найду выход».

И он пошел. Шел и шел. Но как можно двигаться в темной пещере без света? Река текла в глубину, и Михал сообразил, что если он будет спускаться за ней, то наверх не попадет. Он должен был повернуться и идти в другом направлении. Он шел и спотыкался о валуны, шел, раздирая ноги об острые камни, шел и искал, искал. Напрасно. Выхода не было. Сел Михал и горько заплакал над своей беспомощностью.

Когда он захотел перепрыгнуть через камень, нога его поскользнулась, и Михал скатился в темную глубину, еще более темную и черную, чем вся пещера. Падая, он уцепился за два выступающих каменных нароста, и те остались у него в руках. Он сунул их в карман и пошел дальше. У него болели ноги, и голод все больше напоминал о себе.

После долгих блужданий он наконец снова нашел подземную реку и вскоре оказался у мостика, возле которого оставил его дядя. Как давно это уже было? Михал не знал. Он был рад, что пришел на знакомое место. Он подумал так: «Видно, Господь Бог меня хранит, и, может быть, я выйду отсюда на свет! Только надо быть осторожнее, чтобы снова не заблудиться!»

И правда, Михалу повезло. Через какое-то время он оказался у деревянной лесенки, по которой они спустились сюда с дядей. Он быстро залез наверх и – встал на землю. Солнце дивно светило, и Михал очень обрадовался. Но все же он понимал одно: домой ему возвращаться нельзя, иначе дядя снова его куда-нибудь заведет. И в другой раз он уже не сможет вернуться.

Так что Михал отважно пустился в путь. Он верил в помощь Божью и верил в то, что всюду есть добрые люди, которые за работу дадут бедному путнику поесть. Правда, Михал выглядел очень жалким, но об этом сейчас думать было нельзя. Главное было, что он выбрался на поверхность и не погиб в подземельях горы. Он радостно пустился в путь и шагал быстро и легко, несмотря на то что ноги его были в кровавых ссадинах.

К вечеру подошел он к большому замку. Он стоял и смотрел на всю эту красоту, и тут к нему подошел слуга и спросил, с чем он пришел, что принес на продажу. Странный это был вопрос. Что он, брошенный на произвол судьбы сирота, мог принести на продажу? И все же – Михал вспомнил, что у него в кармане каменные обломки.

Едва он их вытащил, слуга вскрикнул от удивления. Представьте себе: Михал держал в руке два больших куска золота, настоящего, червонного, сияющего золота! Слуга не переставал удивляться, и Михалу тоже казалось странным: где-то там, в пещере под горой Радгошть уцепился он, падая, за два камня, а теперь – вот оно как: красное золото!

Михала препроводили в замок, и там он рассказал обо всем. Князь – а это был богатый и добрый князь – очень удивился истории мальчика, улыбнулся ему и в конце концов купил у него эти два куска золота, щедро за них заплатив, но и предложил оставаться в замке столько, сколько Михал пожелает.

Михал горячо поблагодарил князя за щедрость и любезность.

Время летело. Пришла зима, и снова настала весна, потом воцарилось в парках и садах княжеского замка улыбчивое лето. И снова была осень, и была зима, менялись времена года, весной все зеленело, летом созревало, зимы рассеивали мороз, снег и лед, а Михал все не мог нарадоваться постоянной любезности доброго князя.

Как же затрепетало сердце Михала, когда однажды утром он узнал, что князь заболел! Он еще не пришел в