– Надеюсь, ты сможешь с этим жить, – резко развернулся и зашагал прочь.

Я опустился на резную скамью. Слова, слова… а что за ними стоит? Всего лишь надуманные абстрактные понятия: карать и миловать… предал друга… Как долго я жил, руководствуясь этими жалкими ценностями, и даже не понимал, насколько они ограничивают мой кругозор. Сейчас мир представлялся простым и понятным, как будто кто-то разложил его на схемы и чертежи. Нравственно все то, что ведет к достижению главной цели. Мораль нужна лишь низшим существам. Мне она ни к чему. Размышляя таким образом, я рассматривал прогуливавшихся по дорожкам придворных. Пышно разодетые дамы и девицы ласково приветствовали меня, пряча под полями шляпок лукавые взгляды. Такие красивые, такие благонравные и такие доступные… каждая из них была бы счастлива связи с Верховным магом. Их останавливало лишь особое отношение ко мне императрицы. Благородные кавалеры сдержанно кланялись, проходя мимо, а сами гадали, долго ли еще ее величество будет забавлять этот простолюдин, и когда можно будет занять его место… Люди двуличны и не заслуживают сочувствия… Вдруг по боковой аллее быстро прошла девушка, лицо которой показалось мне знакомым. Она была другая, совсем не похожая на чопорных аристократок. Круглые синие глаза, вздернутый носик, большой сочный рот и пышная копна русых с рыжеватым отливом кудряшек… Девушка была похожа на ту целительницу… там, в гарнизоне волков, в Санме… И платье такое же, простое, белое…

Под действием этих незамысловатых воспоминаний с моих глаз как будто упала пелена. Мир снова предстал во всей своей сложной красоте и непознаваемости. Люди… люди и есть люди. Я, вы, они. Добрые, злые, веселые, грустные, жадные, щедрые… разные. А я – предатель. Что со мной происходит? Падает второй покров. Затмения становятся все длительнее. А скоро я перестану быть человеком. Потому что существо, не отличающее добро от зла – не человек. И во что же я превращусь? Я буду предавать, не зная, что предаю. Уничтожать, не понимая, что уничтожаю. Кто пострадает «во имя великой цели» в следующий раз? Брат? Друг? Опекун? Или сама Дарианна, которую я люблю? Мне будет все равно. Ведь и любовь перестанет для меня существовать. Так может быть, не стоит спасать мир? Может, нужно спасти мир от себя? Пока не поздно… Я застонал, напугав стайку щебечущих фрейлин.

На мое плечо легла тяжелая рука. Я дернулся и обернулся. Рядом сидел Дрианн, глядя на меня с мрачным сочувствием. Поглощенный тяжкими раздумьями, я даже не заметил появления мага.

– Держись, – сказал он, – просто держись. Изменения, которые невозможно остановить, пугают. Сейчас ты чувствуешь себя чудовищем и мечтаешь о смерти. Но ты должен принять это. Принять свою новую сущность. И тогда, возможно, станет легче. Со временем. Поверь, я знаю, что говорю.

Да, он знал… Поэтому не отвернулся от меня, как это сделал Ом. При мысле о брате мне стало еще хуже.

– Он поймет, – произнес Дрианн. – Ему тоже нужно время. Вспомни, какое отвращение вызывал в тебе я. Но потом ты сумел осознать, что в происходящем нет моей вины.

В этих словах не было ни упрека, ни обиды. Простая констатация факта. Только сейчас я понял, насколько Дрианн силен духом. Он ведь тоже ощущал себя уродом, отверженным, и находил подтверждение этому в глазах близких. Люди шарахались от него как от чумного, брезговали им. А он был одинок в своем горе. Но сумел выстоять, а сейчас еще и поддерживает меня.

– Спасибо, – сказал я, – спасибо, дружище.

– Вот вы где! – раздалось над головой. – Давно же я не выбиралась ко двору!

Перед нами стояла Палария Готакс. Она выглядела усталой и нездоровой. Магесса опиралась на трость, которую держала в правой руке. Левая рука волшебницы покоилась на локте молодой девушки. Мы встали, приветствуя дам.

– Позвольте представить вам мою двоюродную племянницу Марьяну Витис, недавно вернувшуюся с Южного континента, – улыбнулась Палария.

– Мы знакомы… – пробормотал Дрианн.

Взгляды молодой целительницы и мага встретились и долго не отрывались друг от друга. Как раньше. Вот только не было больше в их глазах наивного восхищения миром, восторга перед его чудесами, предвкушения счастья, которое обязательно случится. Постепенно радость узнавания сменилась разочарованием, разочарование – горечью, улыбки, вспыхнувшие было на лицах, угасли.

– Очень приятно… – тихо проговорила Марьяна.

Бесшумной тенью из-за куста выскользнула Лилла, встала рядом с Дрианном и жестом собственницы взяла его под руку, угрожающе-ревниво глядя на Марьяну. А у меня под мантией ожил связующий амулет.

– Рик… я жду в своих покоях, – срывающимся, каким-то ломким голосом произнесла Дарианна.

Обеспокоенный этими странными интонациями, я тут же отправился к девушке. Вопреки обычаю, возле ее покоев не торчали охранники, слуг тоже не было видно. Совсем разволновавшись, я постучал. Дверь тут же распахнулась, словно императрица все это время стояла возле нее и ждала моего прихода. Да что там, так оно и было! Я вошел. В комнатах царили тишина и полумрак, плотные занавеси на окнах будто отгораживали нас от всего мира. Дарианна, облаченная в роскошный кружевной пеньюар, отступила на шаг и прошептала:

– Запри дверь.

Я молча повиновался. В тот же миг облако воздушного кружева упало к ногам девушки, и она предстала передо мной совершенно обнаженной, прикрытой лишь серебристым плащом распущенных по плечам волос. Я замер, любуясь ее хрупкой фарфоровой красотой, тонким станом, небольшой округлой грудью с дерзкими розовыми сосками. Глаза Дарианны влажно блестели, лицо выражало странную решимость. Она протянула ко мне руки и требовательно произнесла:

– Люби меня!

Люби меня. Приказ-мольба. В этих двух коротких словах было все. Власть и покорность. Желание и страх. Протест против смерти и стремление почувствовать жизнь. Отрицание проклятия, мечта о забытье. «Люби меня!» – кричала она, выгибаясь в моих руках. «Люби меня!» – болезненно стонала она сквозь стиснутые зубы. Повторяла как молитву, шептала как заклинание: «Люби меня!»

И я любил. Таял от нежности и сгорал от страсти. Умирал и возрождался. Задерживал мгновения и торопил время. Снова и снова становился человеком.

Мы были так нужны друг другу – два странника, измученных одиночеством. Мы хотели единства, жаждали ощутить, понять, что такое – вместе. И сливаясь телами, искали слияния душ.

А под утро, когда Дарианна уснула у меня на плече, пришло спокойствие. Я всегда буду рядом с ней. Что бы ни произошло, как бы ни изменялось мое сознание – ей, моей женщине, ничто не грозит. Она двулична и хитра? Она плетет интриги и играет судьбами? Я – бесчувственное чудовище? Отлично. Мы хорошая пара…

Проснулся я оттого, что возлюбленная самым жестоким образом щекотала мне пятки.

– Вставай, – весело пропела она, – а то опоздаем на церемонию в храм Ат-таны!

Про это самое торжество я совсем забыл. Пришлось вылезать из уютной постели, хотя я бы с удовольствием понежился в ней еще несколько суток. Вместе с Дарианной, разумеется.