– Так значит, у Люсьена была любовница? – спрашивала Зоэ.

– Ну да, говорили же, – отвечала Гортензия. – Это случается даже с очень хорошими людьми.

– И у тебя есть сестра, – стояла на своем Зоэ.

– Ну да, – отвечала Жозефина, – ее зовут Стелла. Это я с ней тогда встречалась возле Эйфелевой башни.

– То есть она наша тетя, – заключала Зоэ.

– Этого еще не хватало! – восклицала Гортензия.

– Но она ведь очень хорошая! – не соглашалась Жозефина. – Мне она показалась очень…

И она замолкала, подыскивая слова.

– А Леони? Ты поедешь с ней повидаться? – не унималась Зоэ.

– Да. Думаю, да. Я сначала ей позвоню… Потому что все-таки мне к такому надо подготовиться. И ей тоже надо подготовиться.

– Это уж точно, – поддакивала Зоэ. – Ну надо же! Сестра – столько лет спустя!

Тут обычно все замолкали, лица делались грустными. Они думали об Ирис, но не решались вслух произнести ее имя.

Тишина раздражала Гортензию, которая, как правило, не церемонилась.

– А эта новая сестрица похожа на Ирис?

– Нет, не особенно, – бормотала Жозефина.

– А как она выглядит? – спрашивала Зоэ, желая перевести разговор.

– Ну вот знаешь такую актрису Тильду Суинтон? – отвечала Жозефина.

– Да! Она очень даже ничего!

– Так Стелла на нее похожа как две капли воды.

– А чем она занимается по жизни?

– Она работает на предприятии по приему металлолома.

– Ничего себе профессия для женщины! – удивлялась Гортензия. – Наверно, похожа на мужика.

– Я сперва подумала, что она – мужчина. Помните, я рассказывала о человеке, который приходил на мои лекции и уходил за несколько минут до конца. Так вот, это была Стелла.

– Это была женщина!

– Да. Она так странно одевается, действительно издали можно подумать, что это мужчина, но если посмотреть вблизи, она оказывается очень красивой. Очень высокая, очень худенькая, носит бесформенный оранжевый комбинезон, тяжелые башмаки и при этом выглядит удивительно женственной, одновременно сильной и хрупкой. Странная такая смесь.

– А лет ей сколько?

– Тридцать четыре или тридцать пять, я уже не помню.

– И она красивая, ты говоришь? – настаивала Гортензия, словно вдруг уловив что-то интересное.

– Да. Очень красивая. Обаятельная…

– А мы с ней увидимся? – интересовалась Зоэ.

– Ну, если хотите…

– Я – очень хочу, – кивала Зоэ.

– А мне наплевать, – фыркала Гортензия. – Семейные ценности – не моя фишка.

– Ну спасибо! – обижалась Зоэ.

– Но я же не имею в виду вас двоих, я говорю в целом. Двоих мне вполне достаточно. А вот все эти дальние родственники, да ну их вообще!

– Семья – это тоже неплохо. – спорила Зоэ. – Мне кажется, у нас маловато семейство-то.

– Приемщица металлолома… А ведь интересный образ в плане стиля… – думала вслух Гортензия.

– А еще у нее есть сын. Его зовут Том. Ему десять лет.

– Ой, и новенький кузен к тому же! – радовалась Зоэ. – Это же гениально! У нас есть новый кузен, Гортензия!

Гортензия смотрела на нее волком.

– Будто тебе это очень нужно! И вообще, хватит уже есть! Не забудь, что ты служишь мне моделью. Ты не должна выходить за пределы тридцать восьмого размера.

– Но я есть хочу!

– Хватит, говорю! Ты станешь толстая, как бочка, и я не смогу на тебе делать примерки!

И Гортензия выходила из-за стола, бормоча, что никто ей не помогает и как жить в таких условиях.

– Все, я пошла работать, – бросала она на бегу.

– Да ты непрерывно работаешь! Поберегла бы себя! – жалела ее Зоэ.

– Вот так уж получается!

Один и тот же разговор каждый раз. Каждый божий день.

Уже давно пора матери решиться, просто снять трубку и позвонить этой Леони. Но Жозефина, как всегда, медлила. Не хотела действовать поспешно, так она всегда объясняла.

– Ну до чего мать у нас медлительная, это ужас какой-то! – ругалась Гортензия, когда оказывалась наедине с Зоэ.

– Она не медлительная, она просто любит все как следует обдумать, поразмышлять. Это же все-таки важно… Ты что, не задумываешься, когда работаешь?

– Почему, – возражала Гортензия. – Только и делаю, что задумываюсь.

– Тогда нечего над мамой насмехаться!

– Я не насмехаюсь, а констатирую факт. Она просто не слишком-то спешит навстречу новостям, вот и все.

– Ну, тогда я могу констатировать, что ты тоже не слишком-то много получаешь новостей от Гэри!

– Откуда ты знаешь? Ты шпионишь за мной? Ты проверяешь мою почту в компьютере? Заглядываешь в мой телефон?

– Да нет, я дошла до этого дедуктивным методом. Ты просто о нем очень редко говоришь.

– Ясно… Полная ерунда твоя дедукция. Лучше бы ты своими делами занималась, вот что я тебе скажу! Гэри в Шотландии, он обновляет свой замок, и точка, а я в Париже, я делаю свою карьеру. И это вовсе не трагедия, что мы сейчас не можем быть рядом. Это жизнь. Ты должна уже хоть что-то про нее понимать, Зоэ.

Зоэ замолчала и надулась.

Но на самом деле у нее, правда, было не слишком-то много новостей от Гэри.

Он в Шотландии в своем замке и вроде бы счастлив.

Я живу неплохо, осваиваю замок, играю на фортепиано. Ко мне из Нью-Йорка приехали друзья, мы репетируем, импровизируем. Дудамель[37]собирается дать мастер-класс в Эдинбурге, мы собираемся туда поехать. Мы очень обрадовались такой возможности. Знаешь его? Нет, я уверен, что ты не знаешь, кто такой Дудамель. Это гениальный дирижер. Ну а вообще как поживаете, Гортензия Кортес?

Когда он называл ее «Гортензия Кортес», это означало, что он соскучился. Что все у них хорошо. И это главное.

Там эта девушка со странным именем Калипсо приехала. И с каким-то Рико еще. Они вместе играют музыку. Гуляют по замку, по окрестностям. Ездят поужинать в Эдинбург. Едят там фаршированный бараний рубец.

Он, видимо, доволен и счастлив.

Она приедет повидаться с ним, как только сможет.

В любом случае он сейчас ее об этом даже не просит.

И все получается как нельзя лучше.

У нее не было бы для него времени. Они ссорились бы, и это отнимало бы необходимую для работы энергию. Нужно, чтобы она для себя уяснила: она сейчас занята.