– Ну, я ей немного помогла, признаюсь. Свела ее с Дюре, с Куртуа. Ты ведь их тоже унизил, Рэй. А моя подруга Мари нас поддержала. Она работает в газете и предложила главному редактору начать расследование. Ух, какая будет сенсация!

Стелла краем глаза следила за Рэем. Ликовать еще рано. И нужно придерживаться фактов.

Он опустил голову, сжал кулаки, повторяя: «Стерва, стерва, как же я подставился!»

– «Развенчание героя». Но это только заголовок, а там, внутри, все расследование и все твои старые фотографии: с мэром, с Жаком Шираком, с префектом. Есть даже обложка твоей книги. Все следующие дни говорить будут только о тебе. Это хорошая новость. Плохая новость: завтра ты уже будешь ночевать в тюрьме…

Она не успела закончить свою тираду, как из комнаты вновь донеслось карканье Фернанды:

– Раймон, иди скорее!

Рэй не сдвинулся с места. Он вяло, бессильно качнул головой.

– Сделай так, чтобы она замолчала! – прикрикнула Стелла. – Я еще не закончила!

– Раймон! – вновь заорала Фернанда. – Иди сюда, говорю!

– Что случилось? – спросил Рэй, не двигаясь с места.

Стелла держалась поодаль. Она опасалась какого-нибудь подвоха.

– Пожар в замке Буррашаров! Они только что сказали это по радио.

– Пожар в замке?

– Да-а-а! Десятки детей заблокированы в спальнях. Иди сюда, послушай, Раймон!

Стелла побледнела. Замок ее матери. Мать показывала ей его в детстве, когда водила в бассейн или когда они ездили в «Карфур».

Она свернула газету. Положила во внутренний карман парки. Зажала под рукой. Там ему до нее не добраться.

Фернанда все визжала и ворочалась в постели.

А Рэй не двигался. Словно замкнулся в себе.

Стелла удовлетворенно разглядывала его. Царствование Рэя Валенти закончилось. Она подумала: после того как он увидел эту газету, у него останется только одна-единственная мысль – пустить пулю в лоб, наглотаться снотворных, повеситься или броситься в реку с моста. Или вскрыть себе вены. Она оставляет выбор за ним. Это был, конечно, очередной блеф, но она знала Рэя Валенти. Она была готова побиться об заклад, что он не выдержит позора разоблачения, долгого судебного процесса, колоссального скандала. На это у него не хватит смелости. Но тут… когда пожар… это же еще лучше!

– Как глупо, правда, – прошептала она. – Ты бы мог опять почувствовать, как у тебя встает, вновь изобразить перед всеми героя. И все бы тебе простили. Да вот только на этот раз ты не лезешь по высокой лестнице. Как жаль! Тебе конец, сам видишь, пожар, а никто о тебе даже и не вспомнил. Никто! Они все там, в замке, тушат огонь, а ты тут как мудак в трусах на диване. Ты стар! И никому не нужен! И хуже того, завтра тебя арестуют. Вот странно-то, а?

Рэй поднял на Стеллу глаза, полные ненависти.

– Вали отсюда! Вали отсюда, или я тебе рожу разобью! – завопил он.

Она отступила. Не сводя с него глаз, медленно вышла в коридор. Услышала там голос Фернанды:

– Они нуждаются в тебе, мой малыш. Никто лучше тебя не справится с огнем. Покажи им, что ты еще умеешь это делать! Покажи им!

Стелла, все еще пятясь задом, открыла входную дверь. Она заметила гвоздик для одежной щетки, вбитый в стену. Когда она была маленькой, то смотрела на этот гвоздик и говорила себе: «Когда я до него дорасту, стану большой, я смогу себя защитить, и вот теперь…»

Она увидела, как Рэй вбежал в комнату к матери. Услышала, как Фернанда уговаривает сына: «Давай, Рэй, давай, покажи им! Пусть все заткнутся! Вперед, сынок, собирайся!»

– Но мама… – пробормотал он.

– Это единственный способ, Раймон. Единственный способ.

– Но ведь я уже давно не…

– Я сложила твою форму, твою каску и перчатки. Они все в шкафу в твоей комнате, в чехле на полке. Давай уже, Раймон!

– Ты правда так думаешь?

– Я не думаю, я уверена! Ты же самый сильный! Они забыли, кто ты такой, они просто забыли!

Рэй опустил голову и пробормотал: «Да, мама, ты права».

Стелла закрыла за собой дверь, прошипела сквозь зубы: «Йес!» и направилась к своему грузовику.

Рэй зашел в свою комнату. Открыл шкаф. Протянул руку к каске. Фернанда ее так хорошо начистила, что она блестела как новая. Он положил на каску руку и вздохнул: «Где она нашла на это силы? Не может быть, ей кто-то помог, она сама бы не справилась!» Внезапно ему стало стыдно, что он так отчаянно трусит.

– Ну ты нашел, Раймон? – закричала Фернанда.

– Да, мама.

– Курточка, наверное, будет немного жать, но ты ведь и не обязан застегивать ее на все пуговицы.

Пуговицы на куртке тоже были начищены и ярко блестели.

И перчатки тоже были как новенькие.

Он с трудом влез в форму. Он очень потолстел. Верхняя пуговица на штанах не застегивалась.

Фернанда из спальни подбадривала его криками:

– «Спасти или погибнуть», вспомни девиз! Зайди ко мне, когда будешь готов!

Он застегнул пояс, надел перчатки, сапоги.

Встал во всей амуниции перед матерью.

– Как ты красив, сыночек мой, ты прекрасен. Ты всех их спасешь и снова станешь героем! Поцелуй меня на дорожку.

Он обнял ее. Крепко прижал к себе и сказал:

– Я люблю тебя, мама, я люблю тебя.

– И возвращайся поскорее, чтобы все мне рассказать! Я буду следить за твоими подвигами, вдруг их передадут по радио. Они же наверняка скажут о тебе, а?

Ее глаза сияли, на подбородок стекала тоненькая струйка слюны.

Он принес ей бутылку с водой, махнул рукой и вышел из комнаты.

Стелла сняла парку, положила газету под сиденье. Из кабины грузовика она следила за дверью Рэя Валенти. Лишь бы он не передумал! Она молила, скрестив пальцы: «Вы, там, наверху, сделайте так, чтобы он не испугался! Сделайте так, чтобы он пошел и изжарился в пекле!»

Она увидела Рэя, выходящего из дома в форме пожарного, которая ему была явно тесна. Он скользнул в свою «Мазерати» и уехал. Отправился в сторону замка Буррашаров. Она следила, как исчезают огни задних фар его машины. А вдруг с полдороги он решит вернуться?

Вокруг замка собрался народ. Люди бегали туда-сюда, кричали. Дорога была запружена машинами. Стелла слышала смутный мощный гул толпы, словно шум бурлящего моря. Полицейские оцепили периметр безопасности и сдерживали людей, которые толкались, наступали друг другу на ноги. «Отходите! Скорее отходите!» – кричали они, бесполезно пытаясь навести порядок, но никто их не слушался. В толпе были даже дети, которых родители крепко держали за руку или сажали к себе на плечи. Растерянные женщины. Мужчины, которые таращили глаза и говорили: «Вот это да! Пожар так пожар!» Она слышала крики, возгласы, люди обсуждали: внутри еще осталось много детей, они заблокированы на верхнем этаже… Вроде бы там совсем малыши, в спальнях под самой крышей… Совершенно точно, произошло короткое замыкание… у них даже было однажды возгорание в начале лета…»