— Вы весь в делах… — продолжила Миранда.

— Дел невпроворот, — прогудел Окс.

— У нас здесь тоже.

— Видел я ваши дела, — буркнул Окс.

— Вы поранили ногу?

— Да ладно, — отмахнулся он.

— Давайте поможем. Ваши люди страдают.

Окс огляделся вокруг.

— Закаляются, — сказал он. — Они не боятся. Просто готовятся к большому дню.

Взгляды тех, кто был в комнате, встретились. «Судному дню». Все разом затаили дыхание.

— А когда он, большой день? — поинтересовалась Миранда.

— Скоро, — улыбнулся Окс.

— И что будет?

— Ты ж сама сказала: хватит о Библии.

— А вы расстарайтесь.

Глаза его сверкнули.

— Глава восемнадцать, — сказал он.

Кое-кто посмотрел на часы, словно Окс дал им время. Натан Ли потянулся к Библии.

— Вы собираетесь перейти Рио-Гранде? — резко спросила Миранда.

Один из генералов, выпучив глаза, провел пальцем поперек шеи, призывая Миранду заткнуться. Дама из ФБР зашептала:

— Не провоцируйте его!

«Слишком поздно», — подумал Натан Ли.

Окс задумал собрать армию еще в день своего изгнания. Натан Ли припомнил, что возвращение Окса предсказывал отец Миранды. Тот понимал, что Окс отправиться проповедовать, и вычислил дугу его круга. Все бесполезно. Зачем было выпускать безумца на волю, зная, что он обязательно вернется?

— Дух ведет нас сюда, в долину, — ответил Окс.

— Это вы его ведете, — сказала Миранда. — Я понимаю, отчего вы ненавидите нас. Но ведь за вами идут люди. Проявите к ним каплю милосердия. Зачем сжигать их еду?

Окс нагнулся и заглянул прямо в объектив камеры.

— Ошибаешься, Миранда. Искушать нас — пустая трата времени. Меч пал на моих людей. А теперь они сами обратились в меч. Поберегите вашу жратву. И своих шпионов.

На этом Окс закончил переговоры. Он ничего не добавил — развернулся и пошел прочь от камеры.

— Окс? — позвала Миранда.

Неожиданно резкий финал ошеломил собравшихся — заговорили все разом.

— Он даже не спросил о клоне-Иисусе, — возмутился кто-то.

— Мы ведь хотели предложить ему амнистию, — сказал другой.

— Какие шпионы? Мы же обратились к нему с честными намерениями!

«А как насчет Иззи?» — подумал Натан Ли.

Бросили кости, те легли не так, как хотелось, и теперь, похоже, об Иззи забыли.

— А по-моему, нам не стоит паниковать, — говорила какая-то женщина. — У Окса первая стадия. Конструктивный бред. Он уже, наверное, не помнит, что разговаривал с нами.

Они все говорили — вокруг да около и не по существу, — пытаясь анализировать скоротечную и странную встречу.

— Глава восемнадцать, — громко сказал Натан Ли.

Все повернулись к нему. В комнате стало тихо. Он чуть сократил отрывок:

— «Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог, тогда не делай мерзости, какие делали народы сии… Не должны находиться у тебя ворожея, или чародей, вызывающий духов, или волшебник, вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это»[94].

Лбы напряженно сморщились.

— Но ведь мы люди науки… — возразил кто-то.

— Тарабарщина! — рявкнул генерал.

— Апокалиптический образ мышления, — решительно заявила представительница ФБР. — Окс бредит. Не исключено, что там, внизу, тысячи таких, как он. Я считаю, опасность нам не грозит. Они заболтают сами себя до смерти.

Камера продолжала смотреть вперед. Звуки лагеря проникали в микрофон: хруст шагов, бряканье металла, удары камня по дереву. Люди ходили туда-сюда, будто камеры не существовало.

Понадобилось еще несколько минут, чтобы найти то, что они упустили. Натан Ли догадывался, где надо искать, потому что знал Окса. Профессор всегда был своего рода источником цепной реакции. Натан Ли не отрывал взгляда от экрана.

— Смотрите, — сказал он.

Ключ к их судьбе лежал на самом виду.

Камера была установлена не как придется. С помощью пульта дистанционного управления один из техников стал плавно увеличивать масштаб изображения. Вереница крестов приблизилась. Пелена грязного дыма скрывала перспективу, и вдруг сквозь нее пробилось солнце. И озарило кресты.

Они все пустовали, кроме одного. На нем извивался человек, словно устраиваясь поудобнее, а на самом деле он корчился от боли. Веревочные петли для рук и ног на кресте отсутствовали. Это был не кающийся. К дереву его приколотили гвоздями.

— Иззи… — выдохнул Натан Ли.

В комнате стало еще тише. Люди не в силах были оторвать глаз от чудовищного представления. Зарыдала женщина. Седовласый священник перекрестился.

— Звери, — прошипел цитолог из лаборатории Миранды.

— Окс, — произнес кто-то.

Женщина из ФБР пребывала в полной растерянности.

— Не понимаю. Он что, готовит почву для Мессии или возомнил таковым себя? Разыгрывает распятие. Но на кресте не он. Карая других, он передает силу Мессии своей жертве. Разве не так? Христианин, ненавидящий себя… Но…

Ее бормотание угасло.

— Они скоро двинутся, — сказал Натан Ли. — Сюда.

— Насколько скоро? — спросил цитолог. — Откуда вы знаете?

— Из истории, — ответил Натан Ли. — Окс всегда был рабом классики.

— «Классики», — недовольно проворчал генерал. — И что это значит?

— Труд Плутарха о восстании Спартака, — пояснил Натан Ли. — Спартак приказал распять вражеского солдата в центре лагеря, чтобы видели все его сторонники. И неделю не давал ему умереть.

— Мнимые параллели, — возразила леди из ФБР. — История Спартака если и подскажет нам мотивацию Окса, то уж никак не выбор им срока. Это чистой воды акт терроризма. Он не дает нам никакой информации о том, когда они пойдут на штурм города.

— Вот только Спартак не использовал распятия для запугивания своих врагов, — сказал Натан Ли. — И Окс, по-моему, поступает так же. Это скорее для его последователей, чем для нас.

Все внимательно слушали. Натан Ли продолжал:

— «Закаляются». Словечко из лексикона Окса. Спартак демонстрацией казни готовил свою армию. Неделю его послание было у них перед глазами: рожденные в муках через страдания обретут свободу.

— Я по-прежнему не понимаю…

— Спартак ждал смерти пленника, — закончил рассказ Натан Ли. — И неделю спустя его армия была готова.