мне кажется это все связано с его способностью, то есть маг-психоз изменяет человека, а у Сина как будто внутри есть карта соответствия, и все, что не соответствует образу Сина оригинального, отторгается и перестраивается в оригинал. Другого объяснения у меня нет.

– А еще наш Син собирался нас всех убить, – сказала Майко и снова положила в рот леденец. – Даже не уверена, изнасиловал бы он нас при этом или нет, хотя тентакли у него такие… любопытные были.

– Это щупальца. И я не знаю, как их делать. У меня не получается. – Я поднял руки и посмотрел на них. Да, у меня снова есть руки, что просто отлично. Но как управлять своей силой, я по-прежнему не знаю. Я помнил, что в какой-то момент мне стало все ясно – как и что делать, куда надавить и за что потянуть своей волей, так, словно бы у меня в голове открылся большой мануал с надписью: «Как управлять своей способностью, не привлекая внимания санитаров» и «Магия крови для чайников». Но я ни черта не помнил. Или это знание – неотъемлемый атрибут магического безумия?

– Щупальца? От слова щупать? – прищурилась Майко.

– Да. От этого слова. Читосе, тебе все понятно?

– Вроде да. – Читосе прониклась и сидит с круглыми глазами. Еще бы, не каждый день тебе говорят, что рядом разминировали ядерный фугас, а ты ни сном, ни духом. Фигурально выражаясь.

– И у меня не было другого выхода. – Акира метнула в меня извиняющийся взгляд. – Он бы убил нас всех, а так была хоть какая-то возможность до него достучаться. Поэтому я и… объединила усилия с командой героев.

– Ударила нашего любимого Сина в спину… – насмешливо протянула Майко, разглядывая потолок.

– Да ты… – Акира закрыла глаза и сделала несколько вдохов и выдохов.

– Майко, ты несправедлива, – указала Читосе. – Ты и сама на Сина набросилась.

– Разве? Так я от большой любви, так сказать, в объятья. Думала, тут-то мне и конец, чуть мне кишки через рот не выдавил, – криво усмехнулась Майко, не встречаясь со мной взглядом.

– Думаю, здесь мы разобрались, – сказал я Читосе, – никто никого в спину не бил. Единственным способом привести меня в чувство и спасти (полчаса в психозе максимум – помнишь?) – это надавать мне по башке. А сделать это в одиночку они не могли. Как говорится, бей своих, чтобы чужие боялись.

– А эта, которая стерва в розовом, типа пай-девочку потом тут изображала, она тоже с ума сошла?

– Не-а… – лениво протянула Майко, – она просто скрывала свои способности от своей же команды… а потом очень разозлилась. Син, скажи, ты знал, что твоя эта одноклассница, которая Юки – лесбиянка?

– Что?! Ну не может быть…

– Наверное, она потому и не хочет замуж за принца. Я бы вот пошла за принца, а меня вокруг одни… вы окружаете, – пожаловалась в пространство Майко.

– Меня вот больше вопрос интересовал, почему мы не набираем команду, не вербуем сторонников, не расклеиваем листовки на улицах? И вообще – сидим на своих… – расстроилась Читосе.

– Лень, – сказал я. Майко кивнула, подтверждая.

– Смотри. – Я встал и потянулся. Время было уже даже не позднее, а скорее раннее – в окна заглядывали алые лучи рассветного солнца. – По-моему, ты слишком серьезно восприняла всю эту шумиху вокруг Сумераги-тайчо и команды. И ты серьезно считаешь, что мы должны сейчас вот захватить Сейтеки, а потом двинуться маршем на другие города, а там и императорский трон не за горами, верно?

– Нет, но…

– У меня лично таких амбиций нет. Девчонки, кто хочет стать следующей императрицей?

– Я пас. Слыхала, там надо с лошадьми трахаться, – заметила Майко, раскусив наконец злосчастный леденец и обгрызая палочку, – у меня на лошадей не стоит.

– Тоже откажусь, – кивнула Акира, – а насчет лошадей… ты бы, Майко, разницы не заметила. Видела я некоторых твоих ухажеров.

Майко в ответ сделала жест «поговори с моей рукой».

– Видишь ли, Читосе, не все желают выбиться наверх и изменить мир. Что тут менять? – пожал я плечами. – Мир устроен довольно мудро. А после победы Дракона, как правило, следующим драконом становится его победитель.

– Мир несправедлив!

– Я и не говорил, что он справедлив. Я сказал, что он мудро устроен, не более того. Жизнь сама по себе штука несправедливая, вот у тебя есть две руки и две ноги, а где-то живет маленькая девочка без ножек. Справедливо? Нет. Но наводить справедливость, отрубив ноги и тебе, – это дурость.

– Но, но… а как же эти порностудии?!

– Я так тебе скажу – в большинстве студий все происходит по взаимному согласию и при передаче денег из рук в руки. Даже вот на этой, где меня держали. Стока в полу нет. Решеток и наручников нормальных тоже.

Да в этом мотеле акустика такая, что, если кто действительно от боли орать начнет, так на улице слышно будет. Нет, девушки, которые приходят туда – приходят, зная, что и как будет. Кто мы такие, чтобы лишать их заработка… – пожал плечами я, – хотя… уже вроде лишили. После Акиры там вряд ли что осталось.

– Только пепел, – удовлетворенно кивнула Акира.

– Ну вот. Завтра какая-нибудь девушка будет рассчитывать на трехчасовую съемку в этой студии, чтобы получить деньги и накормить своего голодного братика, или сделать операцию своей маме, да даже просто купить себе что-нибудь. Она уже не получит своих денег. А ты хочешь, чтобы мы тут порностудии громили.

– Но как же…

– С тобой случай другой, я признаю. И они за это ответят. Но, положа руку на сердце, Читосе, тебе не надоело выезжать за чужой счет?

– В смысле? – не поняла она. Майко и Акира сделали вид, что их с нами нет.

– Ну вот смотри. Сперва ты попала в трудную ситуацию и манипулировала Майко, чтобы та тебя защитила, хотя вы в общем-то и не подруги. Потом, после всего что произошло – ты пытаешься манипулировать всеми нами, чтобы удовлетворить твое чувство мести.

– Но ведь… то, что там происходит, ужасно!

– Читосе. – Я сел и взлохматил свою шевелюру. – Прямо сейчас на планете где-то насилуют женщин, сжигают заживо заложников, пытают детей, топят котят и много чего еще. Как ты можешь с этим жить? Очень просто – ты про это не думаешь. Ну нельзя всю свою жизнь провести в стрессе от того, что ты кого-то не спасла.

– И что же делать? – опустила руки Читосе.

– То, что ты можешь, – пожал плечами я, – хочешь что-то изменить – делай. Вот только я сразу тебе скажу, что даже если ты разгромишь эту студию – появится