– Проследите, чтобы он не покрылся ржавчиной, – сказал сотрудник СВБ и уронил топорик на пол. – Не беспокойтесь, я не попал себе по ноге. А противопожарный насос имеется?

– Он хранится у соседей с первого этажа. Боюсь, днем их никогда не бывает дома. Но если вы вернетесь после шести часов вечера…

– У меня уже закончится дежурство. То есть вы хотите сказать, что их вообще никогда не бывает дома в течение любого дня?

– Мне кажется, они работают на министерство обороны. Очень часто уезжают на такси, а возвращаются иногда очень поздно.

– Да, похоже на служащих военного министерства, – сухо согласился инспектор из СВБ. – Но я прослежу, чтобы они больше не оставляли насос под замком так надолго. Хотя бы ведра для тушения огня у вас есть?

– Они находятся в квартире на втором этаже. Но хозяев тоже нет дома.

– И возвращаются хозяева тоже не раньше шести часов, как я предполагаю?

– Часто гораздо позже. Они работают в правительственном учреждении. Причем и по выходным дням тоже.

– Милый тихий дом, – неожиданно мягко произнес визитер. – Должен предупредить, что со следующей недели для вас начнут устраивать противопожарные учения в помещении монастыря. О чем пришлют уведомление.

– Я постараюсь прийти, – сказала Дороти, при этом сразу же начала прикидывать, каким образом ее кузены смогут воспользоваться подобным случаем в своих целях.

– Вы будете обязаны явиться, – свирепо рявкнул на нее мужчина. – Правительство и так слишком затянуло с программой противопожарного обучения женщин. Почему бы леди самим не защищать свои дома от огня? Вот если бы вы жили в России, – он презрительно окинул взглядом хрупкую фигурку Дороти, – вас бы уже давно призвали в армию.

– Очень жаль, что мы не в России, – пылко вставила свою реплику мисс Карбери. – Мне бы очень понравилась армейская служба. Это пресекло бы всякие разговоры о превосходстве над нами мужчин. Насколько я знаю, половина мужчин, завербовавшихся в силы гражданской обороны, живут сейчас гораздо лучше, чем до войны. И не возражайте мне. Я ознакомилась со статистикой.

Дороти готова была в отчаянии заламывать себе руки. Какая необходимость возбуждать в инспекторе враждебные чувства, создавать антагонизм? Кругом творилось столько разных бед! Слишком много, чтобы накликивать еще одну на свою голову.

Но сотрудник СВБ оказался достойным оппонентом даже для Джулии.

– Вы высказали прекрасную мысль с точки зрения политики: требуется война, чтобы среди мужчин не осталось безработных. Превосходно сказано! – заявил он вызывающе.

Видя, что последнее слово осталось за ним, а дамочке нечем крыть его аргументы, он с громким топотом прошел по коридору и с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь квартиры. Когда же Дороти взялась поправлять циновки и упавшую от сквозняка занавеску перед ванной, то обнаружила, что он еще и сломал замок.

– О боже! – воскликнула она. – Мне придется теперь срочно позвонить Пауэллсу в мастерскую, но он наверняка не сможет никого прислать сегодня же, тоже все спишет на военное время. Как бы не пришлось ждать починки замка до конца недели.

– У тебя на двери есть еще и засов, – постаралась ободрить ее мисс Карбери. – Пользуйся пока им.

– Все бы хорошо, – пробормотала Дороти, – вот только мне нужно в три часа встретиться с мистером Круком.

Но мисс Карбери с радостью заверила ее, что останется дома. Ведь это была часть ее новой работы – исполнять функции сторожевого пса, верно?

А потом выражение ее лица вдруг разительно изменилось. Она была встревожена.

– Что такое? – прошептала Дороти, особо чувствительная с недавних пор к любым переменам настроений окружавших ее людей.

– Даже не знаю наверняка, – ответила Джулия и насупилась. – Только… Только я уверена, что уже где-то видела этого мужчину прежде.

I

Ровно в половине третьего Дороти отправилась в путь. Шел дождь. Вернее, это была мелкая, но густая изморось, какая могла продолжаться целую вечность. Дороти надела черное пальто, калоши и захватила тот самый зонт с крючковатой рукояткой, чтобы защитить от влаги хотя бы лютики на черной соломенной шляпке. Она испытывала приятное возбуждение, предвкушая, как поведает мистеру Круку обо всем, что произошло с ней за последние дни. Разумеется, она уже изложила некоторые факты в письме, но это никак не могло заменить личную встречу.

Однако мистер Крук очень быстро сумел сбить с нее довольство собой.

– Знаешь, – сказал он, – меня искренне удивляет, как столь многим женщинам удается не угодить за тюремную решетку. У тебя дома есть толковый словарь английского языка?

Дороти, крайне изумленная, ответила, что, конечно же, такой словарь стоит у нее на книжной полке.

– Значит, ты никогда не пыталась выяснить смысл слова «клевета», как я догадываюсь?

– Клевета?

Крук кивнул.

– Практически каждая строчка твоего письма может трактоваться как клеветническая. Первое. Утверждаешь, что кузен Хью пытался отравить тебя с помощью сахара, который ты добавляешь в свой кофе. А какими доказательствами подкрепляешь свое обвинение? Если на то пошло, ты даже не можешь быть уверена, что в сахар вообще добавили яд. Да, та пожилая леди умерла, но, возможно, вполне естественной смертью. Неизвестно, стал ли причиной отравленный сахар. Это сразу снимает все вопросы относительно кузена Хью. Далее. Ты заявляешь, что кузен Сесил пытался выбросить тебя из окна. Обратись с этим обвинением в суд, и сама увидишь, что из этого получится. Кузен Сесил даст свидетельские показания и объяснит под присягой, что тобой овладела истерия и ты сбежала от него, несмотря на проливной дождь. Есть свидетели его попытки вытолкнуть тебя из окна?

– Нет, он проявил крайнюю осторожность, – сказала Дороти, начиная постепенно возмущаться. – Но как же игла? – Она вытянула руку, на которой пристальный взгляд все еще смог бы различить небольшие царапины.

– Тогда покажи это полицейскому медику и попроси его под присягой подтвердить, что это следы от гиподермической иглы. Ни один врач не пойдет на такое, а если сыщется подобный эксперт, то ему место не в полиции, а в психиатрической лечебнице. Ты вполне могла сама оцарапаться о собственную брошь или о любую булавку. Тебя сочтут одной из тех дам, которые страдают манией преследования. Мне доводилось сталкиваться с такими, чего они только не сотворяли сами с собой! Некоторые даже наносили себе глубокие ножевые ранения – действительно очень болезненные, – а потом клялись, что подверглись нападению. Среди юристов ходит распространенная шутка: человек виновен, пока не доказано обратное, но мы же знаем, как эта фраза звучит на самом деле. Если ты привлечешь кузена Сесила к суду, его не только полностью оправдают, но он еще и вызовет к себе сочувствие всех, кто узнает его историю. Да что там, у тебя даже нет доказательств наличия у него мотива.