— Я знал, — наконец ответил он. Их взгляды встретились, в его глазах горел сердитый вызов.

— Понятно, — ответила Дианора через мгновение и отвела взгляд. Солнце уже поднялось выше и заливало косыми лучами почти всю поляну. Если Дианора немного подвинется на скамье, то окажется в его теплом сиянии. Невысказанный вопрос в глазах д'Эймона повис в воздухе: «А ты бы рассказала королю, если бы узнала такое о его королеве?»

Дианора молчала, обдумывая последствия до конца. Признав это, поняла она, д'Эймон оказывался в ее власти, если он уже не был в ее власти после вчерашнего провала и после спасения ею короля. И вследствие этого, подумала она, ей грозит непосредственная опасность. Канцлер не тот человек, которого можно сбросить со счетов. Большинство обитателей сейшана имели собственное мнение насчет смерти Хлоизы ди Кьяры десять лет назад и насчет ее причин.

Дианора подняла взгляд и спрятала тревогу за нарастающим гневом.

— Чудесно, — ядовито сказала она. — Исключительно эффективная охрана. А теперь, конечно, из-за того, что мне пришлось сделать, ваш любимый придворный Незо просто обязан занять эту должность в Азоли. Ведь он получил почетную рану, спасая жизнь короля. Как это необыкновенно мудро с вашей стороны, д'Эймон!

Она рассчитала неверно. Впервые он улыбнулся, тонкогубой, безрадостной улыбкой.

— Так в этом все дело? — тихо спросил он.

Дианора еле удержалась от немедленного протеста. Она поняла, что ей выгодно, чтобы он так думал.

— И в этом тоже, — призналась она как бы нехотя. — Я хочу знать, почему вы отдавали предпочтение его назначению на должность в Азоли? Я собиралась поговорить с вами об этом.

— Я так и думал, — ответил он, и к нему вернулась некоторая доля его благодушия. — Я тоже проследил за некоторыми — не всеми, без сомнения, — подарками, которые получил Шелто за последние недели от твоего имени. Между прочим, вчера на тебе был великолепный кулон. Он оплачен деньгами Незо? Он пытался завоевать мою благосклонность с твоей помощью?

Он необыкновенно хорошо осведомлен и очень хитер. Это Дианора всегда знала. Всегда было неразумно недооценивать канцлера.

— Эти деньги помогли его оплатить, — коротко ответила она. — Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы отдаете предпочтение ему? Вы должны знать, что он за человек.

— Конечно, я знаю, — нетерпеливо ответил д'Эймон. — Иначе зачем мне хотеть, чтобы он убрался отсюда, как ты думаешь? Я хотел, чтобы он занял эту должность в Азоли, потому что не доверяю ему и не хочу держать при дворе. Я хочу убрать его подальше от короля в такое место, где его могут убить без лишних хлопот. Полагаю, я ответил на твой вопрос?

Дианора с трудом сдержалась. «Никогда, никогда нельзя его недооценивать», — снова сказала она себе.

— Да, — сказала она. — А кто может его убить?

— Это очевидно. Пройдет слух, что жители Азоли сделали это сами. Полагаю, Незо очень быстро даст им для этого повод.

— Конечно. А потом?

— А потом король проведет расследование и обнаружит, что Незо брал взятки в крупных размерах, а что он их будет брать, сомневаться не приходится. Мы казним кого-нибудь за убийство, но король решительно осудит методы и жадность Незо. Он назначит другого главного сборщика налогов и пообещает в будущем более справедливые меры. Думаю, это на время разрядит обстановку на севере Азоли.

— Хорошо, — произнесла Дианора, пытаясь не обращать внимания на небрежное «казним кого-нибудь». — И очень продуманно. Мне остается добавить только одно: новым сборщиком станет Раманус. — Она снова шла на риск. Когда речь шла о принципах, она оставалась пленницей и наложницей, а он был канцлером Играта и Западной Ладони. С другой стороны, существовали и другие способы измерять равновесие сил, и она старалась сосредоточиться на них.

Д'Эймон холодно смотрел на нее сверху вниз. Она выдержала его взгляд, ее глаза были широко раскрыты и смотрели неискренне.

— Меня давно забавляло то, — наконец произнес он, — что ты так покровительствуешь человеку, который захватил тебя. Можно подумать, что ты не возражала, что ты хотела этого.

Смертельно опасно, сверхъестественно близко к цели, но Дианора видела, что он ее испытывает, что этот выпад не имеет серьезной почвы. Она заставила себя расслабиться и улыбнулась.

— Как я могла возражать? Иначе я бы никогда не удостоилась таких приятных бесед, как эта. И в любом случае, — тон ее стал другим, — я действительно ему покровительствую. Ради блага жителей этого полуострова. А вы знаете, канцлер, что их благо всегда меня заботило. Он порядочный человек. Боюсь, что таких людей среди игратян немного.

Он несколько секунд молчал.

— Ты не знаешь, что это еще не все. — Но не успела Дианора понять его слова и удивительный тон, которым они были произнесены, как он прибавил: — Я серьезно подумывал о том, чтобы отравить тебя вчера ночью. Или предложить освободить и сделать гражданкой Играта.

— Какие крайности, дорогой мой! — Но Дианора чувствовала, что ее охватывает холод. — Разве вы не учили всех нас, что равновесие — это все?

— Учил, — серьезно ответил он, не поддаваясь на провокацию. Как всегда. Имеешь ли ты понятие о том, что сделала с равновесием при дворе?

— А как я должна была вчера поступить, по-вашему? — спросила она очень резко.

— Речь совсем не об этом. Это очевидно. — На его щеках вспыхнули пятна, что было большой редкостью. Но он снова заговорил своим обычным тоном. — Я и сам думал о кандидатуре Рамануса на эту должность. Будет так, как ты предложила. А пока, я чуть было не забыл упомянуть, что король тебя звал. Я перехватил послание раньше, чем оно попало в сейшан. Он будет ждать в библиотеке.

Дианора стремительно вскочила, как он и предвидел, в страшном волнении.

— Давно? — быстро спросила она.

— Не очень. А что? Ты же любишь опаздывать. В саду цветут анемоны, можешь ему сказать об этом.

— Я могла бы сказать ему еще многое другое, д'Эймон. — Гнев душил ее. Она пыталась взять себя в руки.

— И я тоже. И Солорес, полагаю, тоже. Но мы редко это делаем, не так ли? Равновесие, как ты только что заметила, — это все. Вот почему мне все еще приходится быть очень осторожным, Дианора, несмотря на то, что произошло вчера. Равновесие — это все. Не забывай об этом.

Она пыталась придумать ответ, оставить за собой последнее слово, но не смогла. Мысли ее разбегались. Он говорил о намерении ее убить, освободить, согласился на ее выбор кандидата в Азоли, а потом снова угрожал ей. И все это в течение нескольких минут! И все это время король ждал ее, и д'Эймон знал об этом.

Дианора резко повернулась и с отчаянием подумала о своем неприглядном наряде и о том, что нет времени вернуться в сейшан и переодеться. Она чувствовала, что раскраснелась от гнева и тревоги.

Шелто явно слышал последние слова канцлера. Его глаза над сломанным носом смотрели озабоченно и виновато, хотя он никак не мог помешать д'Эймону перехватить послание.