Механизмы происхождения сексуального мазохизма удобно рассмотреть на примере скарфинга[11]. Ежегодно в мире от него гибнет около тысячи человек. Скарфингеры стремятся испытать максимальное наслаждение путем «легкого удушения». Дело в том, что в головном мозге находятся два центра эякуляции: корковый и подкорковый. Корковый центр обеспечивает сознательный контроль, например, когда надо оттянуть наступление или уменьшить проявления оргазма. Подкорковый центр, вместе со спинномозговым, включает семяизвержение, которое уже не остановить. Корковые клетки сложнее и чувствительнее к недостатку кислорода, чем клетки подкорки. Поэтому при удушении корковый центр оргазма отключается первым. В результате подкорковый центр растормаживается, и уровень сексуального возбуждения повышается.

К тому же сдавливаемые веревкой сонные сплетения бомбардируют мозг болевыми импульсами. Мозг реагирует на нехватку кислорода и боль противошоковой терапией: выбросом эндорфина, вызывающим сладострастные ощущения. И, наконец, опасение потерять контроль заставляет скарфингера максимально сосредотачиваться на своих ощущениях, и это обостряет их до предела.

К сексуальному мазохизму может приводить сексуализация ситуаций, связанных с объективной опасностью. К проявлениям мазохизма относят также и аскетизм, рассматривая умерщвление плоти как искаженное выражение заблокированной сексуальности. Этот тип мазохизма считается анальным, поскольку он характеризуется сдержанностью и способностью к напряжению.

Укладывание мазохистского пациента на кушетку при проведении динамической терапии подчеркивает доминирование терапевта. Предпочтительнее положение лицом к лицу, избегание проявлений как всемогущества и превосходства, так и готовности к самопожертвованию, акцент на реальных отношениях и способности пациента улучшить свое положение. Если принять на себя ответственность за несчастье мазохиста и искать решение его проблем, он лишается выгод от своей обычной стратегии и развивает негативную терапевтическую реакцию: «Только попробуй помочь мне – станет хуже и мне, и тебе». Я игнорирую попытки пациента получить к себе внимание за счет своих страданий и поддерживаю его, когда он открыто отстаивает свои права.

В анализе терапевтических взаимодействий я делаю акцент на склонности пациента к подчинению и провоцированию партнера, пассивному сопротивлению контролю, использованию партнера с целью подержания собственного депрессивного состояния, скрытому бунту, агрессии и упадку духа, маневрам, позволяющим избежать личной ответственности. Вскрываю и интерпретирую характерные психологические защиты: представление о партнере вместо его восприятия, идеализация партнера и обращение негативных эмоций против себя.

В работе с чувствами основное внимание я уделяю таким запрещенным для пациента эмоциям, как чувство гнева и удовольствия. Эти чувства обычно прячутся за маской апатии или саботажа терапии. Блокируют же переживания гнева и удовольствия страх наказания и чувство вины. Источником чувства вины обычно служит агрессивная и сексуальная энергия, которая не получила разрядки и была перехвачена Внутренним Родителем.

Вначале я вскрываю и поощряю выражение страха и вины, проверяю субъективные аргументы самообвинений, ввожу социальные критерии определения вины и показываю неправомерность абсолютного приписывания вины одному фактору. Затем начинаю подкреплять чувства гнева и удовольствия.

На заключительном этапе терапии акцент перемещается на работу с чувством печали по поводу первоначальной трагедии и упущенных возможностей в связи с ее последствием – мазохистским стилем жизни. В это время я поощряю отказ пациента от желания отомстить за перенесенные в прошлом потери.

Аспирант-психолог несколько лет жил в долг, хотя хорошо зарабатывал; воровал деньги у друзей и матери, норовил напиться «на халяву» и затем провоцировал драку, «чтобы не оставаться в долгу». У него неожиданно возникали приливы энергии с бессонницей. Он запустил работу над кандидатской диссертацией, вступил в конфликт с научной руководительницей, своей требовательностью напоминавшей ему мать, хотя в свое время он сам выбрал эту руководительницу. Часто доводил до разрыва отношения с коллегой-иностранкой (на несколько лет старше его) и потом искупал свою вину дорогими подарками. Постоянно конфликтовал с матерью. Он испытывал хроническую скуку и стойкое ощущение пустоты в области солнечного сплетения. Был склонен к навязчивой мастурбации и промискуитету. Занимаясь парашютным спортом, он всегда небрежно укладывал парашют, превращая каждый прыжок в «русскую рулетку».

Дед пациента, бывший летчик – герой войны, отличался азартностью и сексуальными излишествами; родители-ученые были трудоголиками, но зарабатывали мало. Они завидовали более обеспеченным людям и в то же время критиковали их за приспособленчество. Мать развелась с отцом, когда пациент был ребенком, и воспитывала его в духе повышенной моральной ответственности и перфекционизма.

Пациент обнаруживает путаницу и неуверенность в восприятии себя, своих желаний, целей и предпочтений. Он сосредоточен на отрицательных эмоциях и сверхценных ипохондрических реакциях, склонен к вспышкам мрачной озлобленности и растрате денег. Иногда в порыве злости прижигает себе кожу на руках. Свои саморазрушительные действия объясняет следующими потребностями: убедиться, что он реально существует; уменьшить чувства гнева, страха или вины; подавить мучительные воспоминания; получить помощь окружающих.

Имеется тенденция разделять людей на тех, кому пациент нравится, и тех, кто его ненавидит. Межличностные отношения пациента бурные и неустойчивые, с поочередными колебаниями между крайней идеализацией и крайне негативной оценкой («от любви до ненависти – один шаг»), часто с последствиями в виде эмоциональных кризисов.

У пациента берет верх то жажда власти, когда он угрюмо всем перечит, то агрессия. Выражена потребность доминировать за счет активности, весомости достижений, ценности как надежного трудяги. Наблюдается стремление побольше и побыстрее заработать ценой максимального напряжения всех сил. Пациент использует в основном энергетические и волевые ресурсы, на втором месте – интеллектуальные возможности (недостаточные для реализации его масштабных планов).

В когнитивной сфере доминируют следующие неадаптивные установки.

• Я плохой и бесполезный.

• Я не в состоянии контролировать или дисциплинировать себя.