— Кажется, занятия заканчиваются около половины четвертого. Вы можете погулять перед школой в это время. Если встреча произойдет случайно, они не смогут вас ни в чем обвинить.

— Спасибо вам, спасибо!

Мисс Уортон, у которой от пережитого волнения и последовавшего облегчения восприятие обострилось, догадалась, что инспектор Мискин колеблется: спросить ли ее еще раз об убийствах, — но, видимо, решила не касаться этой темы. Когда она проводила ее до выхода, мисс Уортон, повернувшись к ней лицом, сказала:

— Вы очень добры. Если я вспомню что-нибудь новое относительно убийств, что-нибудь, чего я вам еще не сообщила, я сразу же с вами свяжусь.

Еще по дороге в Скотленд-Ярд, в метро, она решила: если все получится, она побалует себя чашкой кофе в «Арми энд нейви сторз». Но визит, похоже, отнял у нее больше сил, чем она ожидала, и даже необходимость перейти запруженную транспортом Виктория-стрит обескураживала ее и повергала в уныние. Наверное, лучше отказаться от кофе и вернуться домой. Пока она колебалась, стоя на краю тротуара, кто-то встал рядом, почти касаясь ее плеча, и мужской голос, весьма приятный, произнес:

— Простите, вы не мисс Уортон? Мы встречались во время дознания по делу Бероуна. Я Доминик Суэйн, шурин сэра Пола.

Она моргнула, смутилась на миг и наконец узнала его.

— Мы мешаем прохожим, — сказал он, взял ее под руку и решительно повел на другую сторону улицы. Потом, не отпуская руки, продолжил: — Вы, верно, были в Скотленд-Ярде? Я тоже. Чувствую потребность что-нибудь выпить. Пожалуйста, составьте мне компанию. Как насчет отеля «Сент-Эрмин»?

— Вы очень любезны, но я не уверена… — промямлила мисс Уортон.

— Прошу вас. Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Вы окажете мне большую любезность.

Отказаться и впрямь было невозможно. Его голос, улыбка, крепкая рука были весьма убедительны. Он мягко, но уверенно подталкивал ее вперед, к Кэкстон-стрит. Неожиданно прямо перед ними возник отель, выглядевший солидно и гостеприимно. На фасаде по бокам красовались скульптуры геральдических животных. Было заманчиво посидеть в тишине перед обратной дорогой. Он провел ее через левую дверь в холл.

Все здесь было, как ей показалось, очень величественно: расходящаяся на две стороны лестница, ведущая на навесной балкон, сверкающие канделябры, зеркальные стены и изящно вырезанные колонны. И тем не менее она почувствовала себя здесь как дома. В этой эдвардианской элегантности было нечто ободряющее, придающее всей атмосфере респектабельный, надежный комфорт. По сине-бежевому ковру мисс Уортон проследовала за своим спутником к креслам с высокими спинками, расположенным перед камином. Когда они уселись, он спросил:

— Что будете пить? Здесь есть кофе, но, думаю, вам требуется что-нибудь покрепче. Шерри?

— Да, пожалуй, спасибо.

— Сухое?

— Не слишком, если можно.

Там, в доме викария церкви Сент-Криспен, миссис Кендрик каждый вечер за ужином ставила на стол графин с шерри. Вино всегда было светлым, сухим и, на вкус мисс Уортон, слишком резким. Но по возвращении домой ей недоставало этого вечернего ритуала — к маленьким удовольствиям легко привыкаешь. Мистер Суэйн поднял палец, тут же к ним подошел шустрый почтительный официант. Через минуту он принес шерри глубокого янтарного цвета, полусладкое, мгновенно бодрящее. На столе стояла вазочка с орешками и другая — с маленькими сухими печеньями. Как же это все было изысканно, как успокаивало. Суета и шум Виктория-стрит сразу же отдалились куда-то на много миль. Мисс Уортон откинулась на спинку кресла, поднесла бокал к губам и с робким любопытством стала разглядывать богато орнаментированный потолок, пару настенных светильников, отбрасывавших узорные тени, огромные вазы с цветами у подножия лестницы. И вдруг ей стало ясно, почему она чувствует себя здесь как дома. Обстановка, звуки, ощущение, даже склонившееся к ней улыбающееся лицо молодого человека — все это сливалось в давно забытую картину: она — в холле отеля, несомненно, этого же самого, на этом же самом месте, со своим братом, первый раз приехавшим в отпуск после получения сержантских лычек. Тут ей припомнилось, что он служил в Бассингберне, в Восточной Англии, и, значит, встречаться они должны были в отеле неподалеку от Ливерпуль-стрит, а не Виктория-стрит. Но все было так похоже. Она вспомнила, как гордилась ладностью его мундира, крылатым значком воздушного стрелка у него на груди, тремя блестящими лычками, какой важной чувствовала себя в его сопровождении, как упивалась непривычной роскошью. Брат уверенно подозвал официанта и заказал шерри для нее и пиво для себя. Ее нынешний спутник чем-то немного напоминал Джона. Так же как Джон, он был почти одного с ней роста («Мы, чарли из хвостовой части, должны быть маленькими», — шутил Джон), такой же светловолосый, с такими же синими глазами и высоким изгибом бровей, а главное — такой же добрый и обходительный, как ее брат. Ей даже казалось, что она видит эмблему воздушного стрелка на его груди.

— Наверное, вас снова расспрашивали об убийствах? — сказал он. — Они вас утомили?

— О нет, все было совсем не так.

Она объяснила ему цель своего визита и, мысленно отметив, как легко ей говорить с ним о Даррене, рассказала об их прогулках с мальчиком по тропинке вдоль реки, о посещениях церкви, о том, как необходимо ей его теперь повидать.

— Инспектор Мискин никак не может повлиять на местные власти, — сказала мисс Уортон, — но она сообщила мне, в какой школе учится Даррен. Она очень добра.

— Полицейские не бывают добрыми — только если им самим это нужно. Со мной они добрыми не были. Видите ли, они думают, будто я что-то знаю. У них есть своя теория: они считают, что это могла сделать моя сестра, она и ее любовник.

— О нет! — воскликнула мисс Уортон. — Какая чудовищная мысль. Женщина, тем более жена, не могла этого сделать! Такое женщина совершить не способна. Конечно же, они так не думают.

— Может, и нет. Может, только притворяются. Но они стараются заставить меня сказать, что она мне доверяла и, вероятно, даже призналась. Видите ли, мы с сестрой очень близки, всегда были близки. У нас с ней никого нет, кроме друг друга. Они знают, что, случись с ней какая-нибудь беда, она бы мне непременно рассказала.

— Но это ужасно для вас. Не могу поверить, что коммандер Дэлглиш действительно так считает.

— Ему нужно кого-нибудь арестовать, а жена или муж жертвы — всегда наиболее вероятные подозреваемые. Мне пришлось пережить несколько очень тяжелых часов.

Мисс Уортон к тому времени уже выпила свое шерри и теперь чудесным образом обнаружила на столе перед собой другой бокал. Она сделала глоток и подумала: бедный, бедный молодой человек. Он тоже пил — какую-то более бледную жидкость, смешанную с водой в высоком стакане. Возможно, виски. Поставив его, он перегнулся к ней через стол. Она с легким оттенком тревоги ощутила запах его дыхания — мужской, резкий, с примесью алкоголя.

— Давайте поговорим об этих убийствах, — попросил он. — Расскажите, что вы видели, на что это было похоже?