— Но что еще можно поделать? Я должен поведать тебе все, что мне известно, потому что ты — их единственная надежда на спасение. На самом деле, ты станешь орудием их спасения. Если сумеешь. Есть ли в тебе сила, де Мариньи? Тот ли ты человек, которым тебя считает Титус Кроу? Вправду ли ты решился проникнуть в Элизию? Я вот что скажу тебе: я не беспристрастен, но эту пару я люблю. Верни их ко мне, и я приму тебя в Элизии как сына. Подведешь меня, и тогда… — вновь последовало ментальное пожатие плечами, — и тогда до конца дней своих останешься чадом Земли — если, конечно, выживешь в испытании!

— Что бы ни требовалось сделать для спасения Титуса Кроу — да, и его Тиании, — я постараюсь это сделать, — пылко отвечал сновидец. — Куда бы ни потребовалось отправиться, я отправлюсь туда.

— Тебе придется не просто постараться, де Мариньи, и путь тебе предстоит очень неблизкий. Когда я скажу тебе все то, что могу сказать, тогда тебе предстоит тронуться в путь — мгновенно.

— И моей целью станет…

— Земля!

— Земля? — раскрыл от изумления рот сновидец. — Но…

— Да, Земля, ибо твоя родина — это единственный надежный плацдарм, откуда ты сможешь стартовать к конечной цели, где прямо сейчас Титус Кроу и Тиания столкнулись с неведомыми ужасами. — На краткий миг Кхтанид помедлил и обратил взор своих золотых глаз к спящему де Мариньи. — Твое сознание явно чувствительно к телепатическому общению, Землянин, иначе я не призвал бы тебя сюда, в Элизию. Но скажи мне, способен ли ты видеть сны? Можешь ли ты вправду видеть сны?

— Могу ли я видеть сны? Но ведь я…

— Твой отец был величайшим сновидцем.

— Титус Кроу мне тоже так говорил, но… — начал, было, де Мариньи, но оборвал себя на полуслове, потому что в голову ему пришла потрясающая мысль. — Ты пытаешься сказать мне, что Титус и Тиания находятся…

Циклопическое существо кивнуло.

— Да, они томятся в мире сновидений Земли, де Мариньи. Разыскать их, освободить и возвратить в Элизию целыми и невредимыми — вот твое испытание. Один человек против всего мира сновидений Земли — страны ее кошмаров!

— Есть способ, — сказал Его Величие, — с помощью которого я могу быстро запечатлеть в твоем сознании все, что мне известно о том… куда ты должен попасть. Ощущения могут быть неприятными — у тебя может разболеться голова, но в остальном это совершенно безопасно. Есть также способ невероятно ускорить этот процесс, и… Но нет, я боюсь, твое сознание к этому не готово. Это могло бы тебя разрушить.

— Кроу говорил мне, как ты ему кое-что… открыл, — отозвался де Мариньи. — Прямо здесь, в этом зале, насколько мне помнится. А я готов ко всему, что от меня требуется.

— Таланты Титуса Кроу невероятно высоки — даже для того, в чьей крови столь сильны гены Древних. С ним процесс пошел очень быстро, почти мгновенно, но с тобой я бы так поступать не дерзнул. Это тебя не преуменьшает, де Мариньи: просто, если с тобой что-то случится, тогда никто и ничто не спасет Титуса Кроу и Тианию. Но в любом случае твое обучение не затянется надолго; мои познания о стране сновидений Земли весьма скудны. Почему это так — ты вскоре поймешь. А теперь подойди ко мне…

Сновидец поплыл к инопланетянину-колоссу, а лицевые щупальца Его Величия словно бы вытянулись и прикоснулись к его бестелесному сознанию.

— Замри, — приказал Кхтанид за мгновение до контакта.

…И в сознании де Мариньи сразу же отворились врата для странных познаний, и в эти врата хлынули фантастические видения сумрачных мифов и легенд, высвобожденных из кладовой, где Кхтанид хранил все, что ему было ведомо о стране сновидений Земли. И хотя Его Величие был совершенно прав насчет того, что ему было известно не слишком много об этом подсознательном измерении, все равно бестелесному землянину показалось, что этот Старший Бог всеведущ в том, что касается человеческих снов.

Ибо так стремительно, как только его сознание было способно принять то, что ему было послано, де Мариньи стал обладателем сокровищ информации, прежде ведомым только некоторым испытанным посетителям страны сновидений — измерения, самая ткань которого существовала только для сознания земных сновидцев и только этим сознанием поддерживалась. Он увидел материки, холмы и горы, реки и океаны снов, их сказочные страны, города и села. Он увидел людей, населявших эти эфирные области. Поразительно: он даже узнал некоторые увиденные им места. Он вспомнил приключения, пережитые во снах им самим, — те, которые сам он считал давно забытыми, как забывается ночь при свете зари.

Вот так познания перетекали из сознания Его Величия Кхтанида в сознание Анри-Лорана де Мариньи. Ему была показана Пещера Пламени, где неподалеку от врат бодрствующего мира бородатые коронованные жрецы Нашт и Каман-Тах возносили молитвы и приносили жертвы капризным богам сновидений, обитавшим в облаках над Кадатхом. Вот как. А мгновением позже, перенесенный в Холодную Пустошь, он даже увидел сам Кадатх, запретный для глаз людей. Правда, де Мариньи не понял, где оно находится в точности, это зловещее место. Даже сам Кхтанид не знал наверняка, в какой области пространства-времени лежит Кадатх.

Сердце де Мариньи едва успело ударить один раз, как он уже перенесся на высоту семи сотен ступеней, к Вратам Глубокого Сна. А за этими ступенями он познакомился с Зачарованным Лесом и его странными обитателями — зугами. Ему было дано понять, почему зуги — маленькие, коричневые, смутные — смогут стать очень важны для предстоящего ему испытания, ибо они были умны и очень многое знали о стране сновидений Земли. Мало того, поговаривали, что зугам доступен выход в мир бодрствования, что они знают два места, где измерения сна и реальности сливаются. Но на счастье, с учетом сомнительных аппетитов зугов, они не могли далеко уйти от мест своего исконного обитания.

А потом Зачарованный Лес и живущие в его чаще зуги исчезли, и де Мариньи был показан роскошный город Селефаис в долине Ос-Наргай за Танарианскими холмами. И он узнал о том, что Куранес, некогда сам легендарный сновидец, правит в Селефаисе, и что о царе Куранесе известно во всех мирах сновидений, как о единственном человеке, когда-либо пересекшем звездные потоки и возвратившемся в здравом рассудке. Глядя на Селефаис с высоты, де Мариньи увидел сияющие минареты великолепного города и галеры, стоящие на якорях в синей гавани, и гору Аран, где деревья гинкго покачивались на ветру, дувшем с моря. А еще была поющая, бурлящая Наракса с ее крошечными деревянными мостиками, змеящимися к берегу моря; и бронзовые городские ворота, за которыми лежали вымощенные пластинами оникса тротуары, уводящие в лабиринт забавных улочек и переулков.

Но на осмотр Селефаиса де Мариньи было отпущено совсем немного времени. Только он успел обвести взглядом город и его окрестности, как его унесло прочь. Он поднялся высоко над Серенарианским морем, вздымавшем валы к самым небесам. Там, посреди кружевных облаков, подкрашенных розовым светом, ему был показан парящий в небе Серанниан — облачный город из розового мрамора, выстроенный на эфирном побережье, где в небо впадает западный ветер; и де Мариньи восторгался чудесами страны сновидений, раскинувшейся под ним, ибо сквозь просветы в розоватых тучах проступали холмы, реки и города редкой красоты, сладко дремавшие в сияющих лучах солнца.