И вот де Мариньи вновь увидел все это мысленным взором и познал истину всего этого и многого другого, касающегося БЦК. А еще он понял, почему Титус Кроу отважился на пересечение различных измерений и гиперпространства между мирами снов Элизии и Земли. Подобные странствия в прошлом предпринимали только два великих искателя знаний и один балбес, и из них троих только один вернулся в здравом уме — ибо путешествие Кроу имело величайшую важность. Оно было предпринято, чтобы положить конец вмешательству Ктулху в сновидения людей. Ибо с тех пор, как люди впервые зашагали по поверхности Земли, они, как истинные люди, видели сны и населили параллельные измерения сновидений своим воображением. А Ктулху, решив не упускать такую возможность, лежал в сумрачной дремоте в проклятых глубинах Р’льеха, и достиг определенного господства над снами задолго до того, как люди научились охотиться на мамонта. Но с самого начала земной мир сновидений оказался чужим для Повелителя Ктулху и оказал ему сопротивление, ибо он насылал сны о внешних пространствах, недоступных пониманию человека, а потому мог проникать в сны людей лишь ненадолго. Кроме того, многие обитатели мира сновидений — не сами люди-сновидцы, а живые фрагменты их снов — вели себя дружелюбно по отношению к людям из бодрствующего мира и с отвращением отвергали те принципы и понятия, которые собирался внести Ктулху в их странное измерение мифов и фантазий.

Поэтому повелитель Р’льеха окутывал свои замыслы насчет страны сновидений Земли тайнами и загадками и терпеливо осуществлял свой древний план. Он действовал изворотливо и ловко, стараясь разрушить преграды людских сновидений — так, как океаны подмывают берега материков. Таким образом он планомерно привнес в страну сновидений множество абсолютно нечеловеческих понятий и принялся угнетать кошмарами сознание ряда людей в бодрствующем мире. Сам Ктулху мог входить в сны только лишь на краткие мгновения, но злобные учения его приспешников могли процветать там вечно — его приспешников и подданных таких же, как он, «заключенных» из этого же самого жуткого цикла.

Все это, что касалось Ктулху и БЦК, пронеслось в сознании де Мариньи за долю секунды, а в следующее мгновение его снова переместило к видениям не столь страшным, но не менее удивительным. Однако и тут было чего испугаться.

Он увидел пик Нгранек и огромный лик, высеченный на крутом склоне горы. Он увидел тошнотворные силуэты рогатых летучих мышей с бритыми хвостами. Мыши лениво порхали над горами. Де Мариньи понял, что это ночные твари, оберегающие тайну Нгранека. А потом, когда некоторые из них подлетели ближе, он увидел то, что заставило его содрогнуться: они были безлики!

Между тем эти твари, похожие на летучих мышей, словно бы не замечали его присутствия, и прежде чем они успели приблизиться к нему вплотную, де Мариньи перенесло к вершинам Трок — острейшим шпилям, о которых повествует множество сказов о страшных снах. Ибо известно, что эти пики, высота которых превышает самые смелые из людских фантазий, озаряют входы в ужасные долины Дхолов. Никто никогда не видел, как воистину выглядят эти долины — об этом есть только догадки и предположения. А потом де Мариньи начал опускать ниже, ниже и ниже… и наконец его слух наполнился громким шуршанием Дхолов между грудами высушенных костей… И тут он познал, что его занесло не куда-нибудь, а в лощину Пнот, куда все страшилища бодрствующего мира сбрасывали остатки своих ночных пиршеств. И де Мариньи весь задрожал, когда шуршание на миг прекратилось — словно бы кто-то замер в ожидании. Так прекращается стрекотание сверчков под ногами шагающего человека.

После этого видения замелькали в сознании де Мариньи одно за другим с головокружительной скоростью, проносясь перед его мысленным взором стремительной дымкой. Его выхватило из населенной Дхолами лощины Пнот и с бешеной скоростью понесло над страной сновидений. Краткими обрывками он увидел дубравы Гланита, моряки которого похожи на людей из бодрствующего мира сильнее, чем любые другие обитатели мира сновидений, — и руины ужасного Саркоманда, где разбитые базальтовые пирсы и рассыпающиеся в прах сфинксы остались со времен задолго до появления человека. Он увидел и гору Хатег-Кла, на вершину которой некогда взобрался Барзай-Мудрый, а вниз так и не спустился. Он увидел Ориаб в Южном море. Он увидел Нир и Изтарту, и безрадостные кладбищенские сады Зуры, и печально известный Таларион с тысячей заклятых демонами чудес, где правит эйдолон Латхи. Он увидел все это и многое другое… а потом его душу жутко скрутило, сжало… и де Мариньи обнаружил себя с кружащейся головой, совершенно потерявшего ориентацию, в тронном зале Его Величия Кхтанида в Элизии.

— Но зачем? — спросил де Мариньи у Кхтанида. — Зачем Кроу отправился в мир сновидений Земли и как? И зачем ему взбрело в голову взять с собой Тианию? И где именно они находятся? Мне нужно знать об этом, если мне предстоит…

— Погоди, Землянин, — прервал его Кхтанид. — Что касается твоего первого вопроса: я подумал, что ты все поймешь, просмотрев то, что я тебе показал. Очевидно, я ошибся. Кроу отправился в мир сновидений Земли для того, чтобы положить конец коварному вмешательству Ктулху в сны людей. Он отправился туда, куда способен проникнуть по праву рождения — точно так же, как по праву рождения он мог оказаться в Элизии. Он отправился в мир снов, потому что повелители Элизии — которых вы именуете Старшими Богами, одним из которых являюсь я, — туда сами войти не могут. Для ваших сновидений мы так же инородны, как Ктулху, поэтому мы туда входить не станем. Если настанет время, когда нам придется туда проникнуть, мы сделаем это на краткий миг, не более, и, по возможности, незаметно. Причин для этого несколько — и не только те, о которых я уже упомянул. Одна из них такова: врата между Элизией и миром сновидений Земли имеют две стороны. Если мы зайдем со стороны Элизии, кто может сказать, кто или что сумеет проникнуть через врата при нашем возвращении?

Что же до того, почему Титус Кроу взял с собой Тианию, — так это она не пожелала отпускать его одного! И моя печаль будет вечной, если воля зла погубит их, ибо это я погрузил их в сон здесь и это я помог их спящим сознаниям перенестись к Земле и ее миру сновидений.

Ведя рассказ, Кхтанид прошагал через зал к маленькому занавешенному шторами алькову. Он раздвинул полотнища штор, чтобы показать де Мариньи фигуры мужчины и женщины, лежащих в хрустальных контейнерах. Их головы покоились на шелковых подушках.

Дух де Мариньи радостно устремился вперед, но испытал некое подобие физического шока при виде неподвижно лежащего тела человека, с которым ему довелось разделить столь много необычных приключений. С большой печалью бестелесный де Мариньи увидел и подругу Титуса Кроу — девушку-богиню Тианию. Несмотря на то, что через хрустальный шар Кхтанида он видел только сновидящие сущности этой пары, но все же ему стало не по себе, когда перед ним предстали их живые дышащие тела — здесь, в Хрустально-Жемчужном Чертоге. Овладев собой, он шагнул ближе.

Прекрасное лицо Титуса Кроу, чем-то напоминавшее львиный лик, и его фигура были слишком хорошо знакомы де Мариньи, а Тианию он увидел впервые и воззрился на нее в восторге. Кхтанид ощутил эмоции землянина и понял его чувства. Он хорошо понимал, что ни один смертный не смог бы остаться равнодушным к красоте Тиании.