litbaza книги онлайнКлассикаМаруся отравилась. Секс и смерть в 1920-е - Дмитрий Быков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 183
Перейти на страницу:

— Невозможно заниматься!

Федор Федорович не снял шляпы, не разделся. Он постоял минуту в дверях, потом прошел к дырявому креслу и сел, сказав тихо:

— Я к тебе пришел, Вера! Прости, но я…

Она вздернула плечи.

— Очень остроумно! Ты думаешь, что я не вижу, кто и куда пришел? Вижу! Но это невозможно! — всплеснув руками, повторила она. — Сейчас только выгнала Греца! Камышева в окно увидела, не впустила! Того и гляди, явится Хорохорин… Это каждый вечер! Невозможно заниматься!

Федор Федорович сжал губы.

— Ну, что тебе нужно? — спросила она.

— Вера, я уезжаю завтра!

Она кивнула головою серьезно.

— Слышала, да! На юг?

— Да, в Ялту!

Она подумала, потом подвинулась к нему.

— Жалко! Ну, что же сделаешь, поезжай! — Она подошла к нему ближе и тихонько погладила его по щеке. — Ты что-то обрюзг очень! Лечиться тебе нужно, верно! Пьешь все?

— Пью!

— Скверно.

Он не удержался, схватил ее руку, но тут же, почувствовав ее желание вырваться, отпустил.

— Я не вернусь никогда сюда!

— И лучше! Ах, и мне надоело здесь!

— Вера!

Он вздрогнул всем своим оплывшим, уже тучным телом.

— Вера, поедем со мной. Будем по-человечески жить. Любить, как все.

Она рассмеялась, потом отошла к окну и вернулась серьезной.

— На что мне это нужно? — спросила она. — Ну что вы ко мне пристаете, то один, то другой! У меня комната есть, стипендию мне дают, учиться я хочу, сцена у меня есть. Вот окно есть, небо, звезды…

Буров впился толстыми пальцами в локоток кресла.

— Вера! Я последние слова тебе говорю! Это последние слова, истинные слова! Не шути ими!

— Я не шучу!

— Вера!

Буров неожиданно, с большой неловкостью, за которой, однако, чувствовались решимость и сдавленное желание быть искренним до конца, сполз с кресла и обнял ее ноги.

— Вера! Вера! — говорил он, прижимаясь лицом к ее ногам. — Вера! Ну, скажи, чтобы я остался, скажи, что иногда я тебе бываю нужен… Вера?

Он терялся, слова не шли в голову. Он только крепче обнимал ее и чувствовал, что она стоит покорно, молчит, не отталкивает его от себя и как будто думает о том же, о чем и он.

Он ошибался, конечно. Если бы он поднял глаза, чтобы взглянуть на нее, он с ужасом увидел бы странную улыбку на ее губах и холодный свет торжества в зеленых глазах Она смотрела на него с удивлением, жалостью и брезгливостью, которыми сменился первый испуг от его горячности и первое изумление.

— Вера… Вера… Вера… — шептал он.

Она вырвалась грубо и сильно. Он остался на полу. Она отошла, не скрывая брезгливой дрожи, ползавшей по ее телу с ног до головы.

У Федора Федоровича потемнело лицо.

— Ну, что же? — крикнул он.

— Нет! — коротко ответила она.

Он сделал шаг к ней.

— А ты думаешь, что я не вижу, не знаю, что есть? И ты думаешь, что я так уеду, простив тебе, что вот я, разумное существо… Ученый с блестящей будущностью, в двадцать три года начавший новую главу в микробиологии… Вот так здесь обращаюсь в ничтожество перед тобой…

Он закрыл лицо руками и через минуту сказал почти спокойно:

— Я тебе не нужен больше?

— Нет!

Она помолчала, точно обдумывала, повторила «нет» и села против него.

— Да, не нужен! Я тогда готова была любить тебя и, может быть, любила. По-настоящему. Точно из подвала на нарядную улицу вышла — такою жизнь показалась…

— Это любовь была! — прошептал Буров.

— Да, была! А ты что сделал? Ты увидел меня у Грузинского. Я лечилась. Я еще дрожала, я еще едва могла стоять на ногах. Ты проводил меня до дому, просил прийти… Руку поцеловал — так я вот тут у окна ночь сидела, на звезды смотрела, о тебе думала! А ты что сделал? Ты пришел на другой же день — с вином; больную, ошеломленную гипнозом, кого целование руки уже покоряло и заставляло не спать ночь, ты меня напоил, ты меня взял… Ну, так что тебе надо? — крикнула она. — Получил свое — и убирайся! Не нужен ты мне, никто мне не нужен!

— Вера, ты любила меня!

— Пустое! Один намек на любовь…

— Вера, но мне невозможно жить без тебя…

— Какое мне дело до этого!

Он дышал тяжело и терялся от ее слов.

— А что мне делать?

— Твое дело уж, не мое!

Буров помолчал.

— Все то же, — отвернулся он, — все то же… Но надо кончать, надо кончать.

— Чем скорее, тем лучше!

— Как?

Он столкнулся с ее глазами и опустил свои.

— Очень просто, — сухо ответила она, — уехать и не мешать жить ни мне, ни себе.

— Так я, я уже не нужен тебе?

— Нет, нет, нет!

Он положил руки на локотки кресла, точно собирался подняться на них.

— А когда мужчина понадобится, так ты позовешь кого-нибудь?

— Ну конечно, позову!

Буров встал.

— Вера! — разделяя слова, сказал он. — Вера! Я не уеду так просто, как ты думаешь. Я не могу так уехать.

Он сел снова, как будто для того только и вставал, чтобы произнести выразительные эти и не очень понятные слова.

— Да не уезжай. Мне-то что до того?

Буров посмотрел на нее сумасшедшими глазами, силясь досказать ими то, что осталось скрытым в других словах.

Но Вера не заметила его взгляда — за дверью послышались шаги и стук.

Она сжала виски, посмотрела на своего гостя, потом на бессильно распростертую на постели книгу, прошептала:

— Невозможно заниматься!

— Кто это?

— Ну Хорохорин, конечно!

Он встал и быстро запер дверь на крючок.

— Не смей открывать!

Вера взглянула на него с угрозою. Он шатнулся к ней, но сейчас же махнул рукою бессильно.

— А, все равно! Прощай! Я выйду здесь!

Он прошел к шкафу и, раздвигая висевшие там по стенам платья, открыл противоположную дверь. Вера с досадою захлопнула шкаф, затем скинула крючок с двери, схватила книжку и, уткнувшись в нее, крикнула:

— Входите же!

Дверь растворилась с быстротой вихря — вошла Зоя. Вера взглянула на нее и расхохоталась.

— А я думала — Хорохорин! — вздохнула она с облегчением и поцеловала взволнованную подругу.

1 ... 112 113 114 115 116 117 118 119 120 ... 183
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?