— Кто это? — спросил он у Рехми-ра.

— Наша прислуга, Тьесу. Насколько я знаю, её зовут Тия.

— Ладно, пошли её за вином, — сварливо сказал Тот.

— Нет, вино оставим для радостных событий. Давайте сначала разработаем план, а потом я с удовольствием напьюсь вместе с вами.

Тот повернулся и некоторое время рассматривал друга. Сейчас он был почти что похож на себя.

— Каким же дураком ты был, когда в тот день вышел вслед за мной из Большого зала, — сказал он. — Ведь сейчас ты мог бы быть вместе со своим отцом — богатым, удачливым, безмятежным... И Амену был бы уже женат на своей маленькой княжне. Вы оба были дураками.

— Но не таким дураком, который ведёт разговоры о давно прошедших днях, — огрызнулся Рехми-ра.

— Они не прошли. Посмотри на себя. Ты не можешь вынести даже упоминания об отце. И Амену напрягся и покраснел, словно я ударил его...

— Ну и что? — крикнул Рехми-ра. — Вы что, пытаетесь причинить нам боль ради собственного удовольствия?

— Тише! Я пробую показать вам ваше безумие. Раскайтесь в нём и идите своей дорогой. Ещё не слишком поздно.

— Я не уйду, пока вы не откажетесь от борьбы, — отрезал Рехми-ра, встав лицом к лицу с Тотом. — Вы мой царь. Я называю вас Тьесу, потому что хочу идти за вами в сражение. Вы хотите вести меня, или мы опускаем знамёна после каких-то двух поражений?

— Я не опущу мои знамёна перед женщиной, пока Ра сияет в небе! Вы можете усомниться в этом, когда увидите, что великий бог сгорел, не раньше... Но, клянусь Амоном...

— Если вы кончили ругаться, — перебил Амену, — то можно заняться планами. А потом послать за вином.

Тот взглянул на него, перевёл глаза на Рехми-ра, быстрым движением взял за руку, вошёл в комнату и снова сел на табурет.

— Ладно, я займусь планами. Но не знаю, какими.

— А я знаю, — ответил Амену. — Мы должны разработать план на долгий срок. Он вам не понравится, но если вы послушаете, я кое-что скажу. Чтобы возвратить вам корону, нужно произвести наследников. — Он помолчал, дожидаясь реакции, а затем быстро продолжил: — Рано или поздно Египту потребуется царевич, наследник, и только вы один можете зачать его. Нет, дослушайте меня!

Я хорошо знаю, как вы относитесь к Нефер. Но она — ключ ко всему. Пока царица и Сенмут командуют ею, они управляют Египтом и советом. Но в тот миг, когда Нефер рожает малыша, он становится царём-младенцем, а она всего-навсего царицей-матерью. И тогда будущее принадлежит вам, поскольку ребёнок ваш. Совету придётся изменить предмет своей преданности, Нехси заставит их пойти на это...

— Нехси! — Тот задохнулся от гнева.

— Да, Нехси! Я готов поклясться в этом. Он ослеплён... вернее, он закрыл глаза. Рождение наследника заставит их открыться. Да, это медленный и долгий план, но...

— Ты растерял своё остроумие, — перебил Тот. — Кровь Осириса! Что ты обо мне думаешь? Что я поползу на брюхе просить благосклонности удочери Хатшепсут...

— Нет, не просить! Управлять ими. Ничто так не разгневает Ма-ке-Ра. Если вы ненавидите её...

— Амену, я её ненавижу, как Амамат[132]ненавидит души людей! — Тот умолк, встал и прошёлся по комнате. — Но у меня не будет никаких дел с её драгоценной дочерью.

Эти слова поставили точку. На некоторое время они тяжело повисли в тяжёлой атмосфере отвратительной комнатёнки, пропахшей горевшим в лампе рыбьим жиром. Рехми-ра отвалился от дверного косяка, проплёлся через комнату, чтобы обрезать фитиль, и сел рядом с Амену.

— Ну что ж, — уступил Амену. — Я говорю о невозможном. Ну а Майет? Вы ведь любите её, и она тоже ваша жена. Правда, вторая жена, но...

— Майет! Бедная девочка! — Тот вдруг отвернулся. — Не говори больше о Майет.

— Я знаю, что она ещё ребёнок. Поэтому план займёт больше времени. Но по крайней мере теперь я говорю о возможном.

— Увы, нет. Клянусь богами, мне не нравятся твои планы! Они слишком долгие и осторожные. Я не стану так долго ждать, чтобы получить назад своё.

— Быть по сему, — внезапно сказал Рехми-ра. — А теперь, может быть, вы выслушаете мой план. Возвратитесь во дворец...

— Ноги моей не будет во дворце!

— Даже для того, чтобы заявить свои права на него?

Тот обернулся и внимательно посмотрел на него.

— Он принадлежит вам, — продолжил Рехми-ра. — И вы тем не менее позволили ей изгнать вас оттуда. Вы позволяете министрам спокойно пользоваться плодами их преступления. Одно ваше присутствие будет для них обвинением. Какое право они имеют спокойно спать ночами в своих постелях?

— Да, — медленно сказал Тот. — Какое право они имеют? Какое право имеет она?

Рехми-ра наклонился вперёд.

— Поселитесь в северном крыле. Вам не нужно иметь дела с Неферур или её матерью. Разыщите сначала министров. Ходите за ними по пятам. Встречайтесь с каждым из них, одним за другим, требуйте ваш трон, продолжайте настаивать, пока всем им не начнёт казаться, что они оказались в муравейнике. Когда-то они были благородными людьми... Я думаю, что хоть кто-то из них сломается.

— Да, этому плану я могу следовать, — сказал Тот. — Клянусь Расчленённым, я последую ему! Загонять их в угол, одного за другим, раз за разом...

— Тогда начнём с Нехси, — негромко заключил Амену.

В скалах на западе что-то происходило. Когда летняя жара наконец отступила перед северным ветерком, крестьяне, тащившие по дамбам на рынок свои корзины, стали с любопытством приглядываться к тучам пыли, вздымавшимся в отдалении, и различали среди них кучки рабочих.

Конечно, это был какой-то новый замысел царицы, говорили они друг другу, разглядывая длинную сложную систему каналов, которые были построены лишь для того, чтобы наполнить водой два одинаковых бассейна, с величайшим тщанием вырытые среди песков. Но для чего ей нужны были эти бассейны в пустыне?

Толпа рабочих ломала небольшое святилище из кирпича-сырца, с незапамятных времён стоявшее около разрушенного старинного храма Неб-хепет-Ра. Другие рабочие в хаотическом на первый взгляд беспорядке рыли вокруг ямы.

Старый стекольщик, горячась, доказывал сыну, пока они лазили по крыше своей мастерской в Городе Мёртвых, укладывая на солому свежие пальмовые ветви, что в пустыне закладывают фундамент. Может быть, там будет воздвигнута колоссальная статуя царицы. За углом была мастерская каменотёсов, где как раз в это время обретала форму именно такая гранитная статуя в три человеческих роста — она представляла великую царицу в виде Осириса, которым та, конечно, когда-нибудь станет...

Тайна раскрылась однажды утром, когда царский глашатай в сопровождении ставшей уже привычной группы писцов вышел из дворца. Они разошлись по всем улицам и рынкам Фив, чтобы провозгласить новое царское известие.