За то, чтобы уделить вопросам усиления флота в дальневосточных водах основное внимание, ратовали многие видные военно-морские деятели, в том числе великий князь Александр Михайлович. Он стал автором «записки», увидевшей свет в 1896 году и озаглавленной «Соображения о необходимости усилить состав русского флота в Тихом океане». В записке прямо говорилось, что «…какими бы силами на море Россия ни обладала против Германии, участь войны этих государств всегда будет решена только на сухопутном театре войны».

Далее великий князь развивал свою мысль: «Флот на Балтийском море может играть только вспомогательную роль. Главной его задачей явится недопущение неприятельского десанта, для чего необходимо иметь флот, по крайней мере равный германскому и шведскому флотам, вместе взятым, или ограничиться минным флотом, опирающимся на шхеры и малодоступные места. Создавая равносильный Германии флот, нам необходимо отказаться от Черноморского и Тихоокеанского флотов, между тем как постройка минного флота с соответствующим количеством минных крейсеров и истребителей и укрепление важнейших пунктов Балтийского побережья обеспечат его от попытки высадить десант, так как дело это будет сопряжено с большим риском, который будет тем больше, чем больше посланный десант. Так как, с одной стороны, для России необходимо владеть Тихим океаном и Японским морем, а достигнуть этой цели можно только океанским флотом, а с другой стороны – оставить берега Балтийского моря беззащитными невозможно, то единственное решение, к которому можно прийти, это признать, что задачи Балтийского флота – исключительно оборонительные и достигаются в полной мере минным флотом, имеющим по всему побережью вполне организованные разного рода станции. Что же касается броненосцев типа береговой обороны, для усиления артиллерии приморских крепостей, то такие суда строить вовсе нежелательно, ибо, имея многочисленный минный флот, он с успехом справится со своей задачей и без наличия броненосцев береговой обороны, стоимость которых могла бы с большим результатом пойти на тот же минный флот».

Возглавлявший Морское ведомство адмирал Н.М. Чихачев был категорически не согласен с подобными взглядами. Он считал, что отказ от полноценного флота на Балтике в случае войны с Германией обернется катастрофой. Адмирал писал: «…наш главный соперник, который, скорее всего, может сделаться самым опасным нашим врагом – Германия, последствием неудачной войны с которой может быть отторжение всей западной окраины… Уничтожая в Балтике активную боевую силу, мы собственными руками передаем в руки противника преимущество, которого он иначе мог бы достигнуть лишь путем отчаянной борьбы и громадных потерь и в то же время обесцениваем свои…» Поскольку позиция Чихачева не встретила понимания в «высших сферах», он подал в отставку с должности управляющего Морским министерством. Отставка была принята, и в июле 1896 года новым управляющим назначили вице-адмирала П.П. Тыртова.

Еще до отставки Чихачева, в ноябре 1895 г., было образовано так называемое Особое совещание, имевшее целью пересмотр действующих кораблестроительных программ. Итог всех обсуждений был подведен на совещании 12 декабря 1897 года. Главным его итогом стало решение: «…принимая во внимание, что “на главном театре должны быть расположены и главные силы”, каковым в данное время следует признать Дальний Восток, силой обстоятельств в Балтийском море в нашей будущей кораблестроительной деятельности следует ограничиться постройкой только судов береговой обороны. Все же остальные усилия должны быть направлены для пополнения наших нужд на Дальнем Востоке». Относительно состава российского флота на Дальнем Востоке был сделан вывод о том, что его состав должен насчитывать 10 броненосцев (разумеется, при значительном числе кораблей других классов).

В конце того же месяца состоялось новое совещание, определившее число кораблей, которые следовало построить по дополнительной программе 1898 года, вошедшей в историю под наименованием «Программа для нужд Дальнего Востока». Помимо крейсеров-разведчиков, минных транспортов и миноносцев в ней значилось пять эскадренных броненосцев, причем на все это требовалось 200 млн руб. И тут чрезвычайно остро встал вопрос о финансировании.

Возглавляемое С.Ю. Витте Министерство финансов представило свои возражения. Они сводились к тому, что даже и без дополнительных ассигнований запросы Морского министерства являются чрезмерными, а потому морякам необходимо урезать свои запросы (по крайней мере на 50 млн руб.). Финансисты доказывали, что военные ошибаются, и Япония не сможет реализовать свои кораблестроительные программы к 1903 году. Из записок Витте следовало, что ранее 1905 года «островитяне» усиление флота не закончат, с чем Морское министерство согласиться не могло.

Результат межведомственного спора стало заседание, состоявшееся 20 февраля 1898 года. Председательствовал на этом высоком собрании лично император Николай II. Окончательное решение было принято в пользу моряков, которые получили запрошенные средства. Но сразу ассигновывалось только 90 млн, а остальные предполагалось отпускать в рассрочку по 1904 год включительно. Теперь Морское ведомство смогло приступить к реализации программы 1898 года, причем она оказалась объединена с предыдущей. Срок реализации обеих программ – 1905 год.

По прошествии многих десятилетий можно сделать вывод о том, что в споре финансистов и военных моряков правы были обе стороны. Витте не мог допустить чрезмерного расходования государственных средств, а их оппоненты обоснованно опасались проиграть японцам гонку военно-морских вооружений. Увы, но последнее сбылось в самом печальном для Российской империи варианте: большинство новейших броненосцев к началу войны с Японией либо еще не вступили в строй, либо не успели прибыть на Дальний Восток. А «Слава», пятый корабль типа «Бородино», вышел на официальную пробу машин уже после Цусимского сражения…

Реализация объединенной кораблестроительной программы столкнулась не только с финансовыми сложностями. Приходится констатировать и то обстоятельство, что очень остро стояла проблема с проектированием новых кораблей. В частности, на проведенный Морским министерством в 1898 году конкурс на составление проекта нового броненосца было представлено пять вариантов от российских инженеров, но ни один из них не соответствовал требованиям военных и условиям конкурса. Все эти проекты являлись развитием «Пересвета» (находившегося в постройке и, по мнению как специалистов того времени, так и историков, отнюдь не считавшегося «верхом совершенства») и уже не удовлетворяли запросам флота. Пришлось прибегнуть к иностранному опыту, а дальше начались полудетективные истории. Заказ на один броненосец получила американская фирма Чарльза Крампа, второй корабль решили строить во Франции.

Широко распространено мнение, будто Крамп смог получить выгодные заказы на постройку броненосца и крейсера («Ретвизан» и «Варяг» соответственно) не только благодаря деловой хватке и не самой плохой репутации своей верфи, но и за счет умелого «подмазывания» российских должностных лиц. В числе «выгодополучателей» назывались возглавлявший Главное управление кораблестроения и снабжений вице-адмирал В.П. Верховский и близкий родственник императора, «августейший шеф флота», генерал-адмирал Алексей Александрович. Насколько это соответствует действительности – сказать трудно. Но зато известно другое: по различным причинам в то время на предложения Морского ведомства принять участие в разработке и реализации проекта нового броненосца для Российского императорского флота откликнулась буквально пара иностранных фирм, причем не самых «продвинутых».