Кирилл втянул носом пряный запах дождя. На территории обширного дачного поселка Морфлота пахло влажной листвой и мокрой дорожной пылью. В середине тридцатых подмосковные домики были построены для рулевых советского морского пароходства. Престижные дачи недалеко от платформы Быково перешли по наследству детям и внукам морфлотских чиновников. Зимой хилые домишки пустовали, основательно промерзая. Жизнь дачного поселка начиналась летом. Он оживал уже в начале мая, с приходом тепла. Его наполняли детские голоса и дым костров, перемешанный с запахом поспевающих шашлыков. Стайки мальчишек, связанные узами пацанского братства, перемещались с участка на участок, затевая шумные игры в благородных пиратов, храбрых солдат и покорителей космоса. Девчонки держались от них особняком и нянчили своих кукол.

Сегодня десятилетний Васютин вместе с братьями Сашкой и Валеркой Дерюгиными играл на их участке. Родители его закадычных друзей ушли в лес еще утром, а потому никто не мешал им перевоплотиться в воинственных индейцев. Завернувшись в старые цветастые покрывала, они повязали на головы широкие цветные ленты, найденные в пыльной кладовке. Засунув за них потрепанные голубиные перья, скептически оглядели друг друга. Для полного сходства с коренными жителями Северной Америки явно чего-то не хватало.

— А я знаю, знаю! — радостно вскрикнул Валерка, бросившись к мангалу, полному мокрых углей. — Взаправдашние индейцы вот как делают, — сказал он со знанием вопроса, вычерчивая углем широкие черные полосы на пухлом веснушчатом лице. Спустя пару минут все трое уже были основательно раскрашены.

— Мы индейцы из племени чунгачгуков, — важно заявил Сашка Дерюгин, глядя на себя в куцое треснувшее зеркало, висевшее над ручным умывальником в кухне.

— Нет, будем могиканцами, — решительно заявил Васютин.

— Можно и могиканцами, — согласился лопоухий тощий Сашка. Ему было уже почти одиннадцать, а потому его слово было решающим.

— Чур, я буду Зоркий Орел! — крикнул Валерка.

— А я — Свирепый Медведь, — тут же ответил Кирилл.

— Ну, а я… а я тогда, — насупившись, пробормотал Валерка, — я тогда буду — Быстрый Ветер.

Переглянувшись, они дружно рявкнули «один за всех и все за одного», ведь еще вчера они весь день были мушкетерами.

Выскочив из кухни во двор, ребятня принялась носиться по участку, издавая боевой клич и стреляя во враждебных ковбоев из воображаемых луков. Слегка притомившись, они решили, что атака завоевателей отбита.

— Мы убили пять ковбойцев, — гордо сказал Кирилл, оглядывая поле брани.

— Нет, семь, — поправил его Сашка. — Не видишь, что ли? За кустами еще двое валяются.

— Ага, семь, — поспешно согласился Васютин, гордо поправив голубиное перо, прихваченное ярко-красной лентой. Подробно обсудив свою победу, друзья решили уделить внимание мирной жизни. И отправились на охоту, вооружившись подвернувшимися палками. Ползком прокравшись за кусты смородины, они подкараулили оленя, идущего на водопой. С дикими криками выскочив из засады, индейцы вонзили свои копья в несчастное животное, обеспечив племя пропитанием. Натужно кряхтя, добытчики потащили тяжелую тушу в стан магиканцев.

— Чтобы приготовить еду, надо развести костер, — заговорщическим тоном сказал Сашка.

— Только костер понарошку, — испуганно промямлил Валерка. Трогать спички братьям Дерюгиным строжайше запрещалось. Совсем недавно запрет был нарушен, и братья получили от отца крепкую взбучку.

— Ладно, понарошку, — нехотя согласился Сашка.

— Понарошку? — разочарованно переспросил Васютин, который уже не раз разводил костер под чутким руководством родителей.

— Мы зажигать не будем, а только дров порубим, — важно произнес Сашка. И значительно добавил: — Настоящим топором, вот.

Настоящий топор! Такая перспектива заворожила маленьких могиканцев, заставив позабыть про воображаемые луки и копья. Да и что это за индейцы без топора?

— А потом мы с ним пойдем сражаться с ковбойцами! — восторженно выпалил Васютин.

— Я мигом, — бросил через плечо Сашка и бросился в дом. Минуту спустя он уже стоял перед Кириллом и Валеркой, небрежно помахивая самым настоящим оружием.

— А дай подержать, — попросил Васютин, глядя на Сашку.

— На, только смотри — осторожненько.

Массивный дачный инструмент стал переходить из рук в руки. Мальчишки по очереди принимали устрашающие позы, чувствуя себя самыми что ни на есть настоящими индейцами.

— Ну что, надо дров нарубить, — деловито сказал Сашка, отобрав у Васютина острое хозяйственное орудие.

— А ты умеешь? — боязливо спросил тот, отдавая топор.

— Да что там уметь-то? — ответил Дерюгин, высокомерно глядя на друга. — Топор острый, папка его вчера наточил. Будут сейчас дрова. Только бы не узнал никто, что мы его брали, а то такое будет…

Валерка вприпрыжку побежал к поленнице. Аккуратно взяв верхнее полено, потащил его на клумбу, где решено было разводить невзаправдашний костер из всамделишных дров.

— Смотрите и учитесь, пока я жив, — гордо сказал Сашка, забирая у брата полено. Он поставил деревяшку на землю и, слегка размахнувшись, вонзил в него отточенное лезвие. Длинная тонкая щепка отлетела к ногам Кирилла.

— Дай! Дай, я тоже! — взмолился он, перетаптываясь от нетерпения.

— Подожди, сейчас я еще отрублю. А вы костер укладывайте домиком, — гордясь собой, ответил Сашка. И замахнулся.

Когда топор взмыл вверх, на мгновение зависнув в высшей точке размаха, время вдруг стало вести себя очень странно. Во всяком случае для Кирилла. Действительность, окружавшая Сашку, застыла и потускнела. Дачный участок семьи Дерюгиных показался Васютину таким плоским и смазанным, будто был нарисован гуашью на огромной картонке. Гулкая ватная пелена поглотила все звуки и запахи, и лишь Сашка, стоявший на переднем плане картинки, был выпуклым и таким ярким, словно в него вмонтировали лампочки. Изумленно застыв с приоткрытым ртом, Васютин смотрел на эту странную картину. А когда топор стал опускаться, устремляясь к полену, Кирилл мгновенно похолодел, разом наполнившись необъяснимым ужасом. Предчувствие чего-то страшного и неотвратимого заполнило его целиком, не оставив в нем места для мыслей.

Лишь много лет спустя Васютин поймет, что в тот момент он за какую-то долю секунды просчитал ситуацию, но так и не успел этого осознать. Все произошло так быстро…

Тяжелое лезвие топора, старательно наточенное накануне Сашкиным отцом, чуть вильнуло в сторону, чутко отреагировав на дрогнувшую детскую руку. Стремительно ускоряясь, оно ринулось вниз. То, что произошло дальше, было похоже на вспышку, яркий след которой останется с Васютиным на всю жизнь. «Чвакхр», — отчетливо сказал топор, заглушая все остальные звуки во вселенной. Сначала был этот чавкающий и хрустящий звук, который будто ударил Васютина под дых, отчего стало трудно дышать. И сразу же вслед за ним — глухой «тмук» Сашкиных пальцев, упавших в траву. А потом…