Хрубешув-лагерь был окружен колючей проволокой и наблюдательными вышками, на которых находились патрули, вооруженные пулеметами. Мы должны были выходить из вагонов тихо, а так как мы это делали недостаточно тихо, охрана стреляла в толпу, чтобы утихомирить её. Установилась тишина, взрослые умоляли детей помолчать.

Поздней ночью жителям гетто было разрешено принести нам немного хлеба и воды. Остаток ночи мы провели в бараках. На заре запряженные тележки отвезли нас на вокзал, где нас ждали теплушки. «Вы едете на Украину», — говорила охрана. В поезде мы страшно хотели пить, но двери открывали только для украинских солдат, одетых в немецкую военную форму для того, чтобы они отбирали у нас наше последнее добро. Некоторым они отрезали пальцы, чтобы легче снять кольцо. Мы потеряли всякое понятие о времени, когда поезд остановился. Двери раздвинулись, ослепленная светом, я смогла всё же прочесть надпись: «СС ЗОНДЕРКОМАНДО СОБИБОР»

Собибор

У выхода из вагонов нас ждали офицеры и солдаты с автоматами за спиной. Один из них держал огромную собаку на привязи. Один офицер крикнул мне: «А! Ты там! Кто ты по профессии?» — «Воспитатель детского сада». Нацисты рассмеялись «Прекрасно теперь ты будешь стирать наше белье!» — офицер вывел меня, ещё двух молодых женщин — Беллу Соболь и Зерку Катц из Дубенки и нас отвели в лагерь, в маленький барак. Здесь валялась одежда, свидетельствовавшая о том, что здесь уже жили люди, но что с ними стало?

Из 7000 пленных, приехавших из Хрубешува, только нас троих женщин не расстреляли в Собиборе. Из троих в настоящее время жива только я.

Повседневная жизнь в Собиборе

В день нашего приезда двое заключенных, сопровождаемые охраной, принесли по два ящика грязного белья, которые должно было быть чистым через 2 дня. Белье нужно было сначала обработать, продезинфицировать, а затем мы должны были носить воду для стирки.

Я вспоминаю первую ночь. Крики меня остановили. Я приоткрыла дверь, меня стегнули по плечу плетью, и раздалось рычание: «Если я увижу тебя здесь еще раз, я направлю на тебя Барри!» это был обервахман Лахман со своей овчаркой, он делал проверку. Позже я узнала, что это были крики девушек, которых насиловали, прежде чем их травить газом.

Из нашего барака я могла слышать мольбы вновь прибывших заключенных дать им воды. Иногда одному из них разрешали подойти к колодцу. Там их ждал Михель. Своим штыком он гнал их к уборной, которая находилась возле нашего барака. «Собирайте парашу руками»— говорил по-немецки. Затем он гнал несчастных к колючей проволоке, к охраннику Малиновскому, тот снимал головной убор, закрывал глаз и целился в голову.

В других играх даровали жизнь жертвам. Так, фольсксдойче Михель любил заставлять толкать тележку с песком молодого пленного Симона до тех пор, пока тот не падал в изнеможении. Симон принимал участие в восстании и погиб во время побега.

Однажды видя, что солдат нет вокруг, я принесла ведро воды группе заключенных. Тут я почувствовала, что меня тянут за горло рукояткой трости, я услышала рычание эсэсовца Франца Ревалда, «Тебе повезло, я здесь один, но если я увижу тебя еще раз…» было строго запрещено приближаться к вновь прибывшим заключенным.

Я помню ещё один день, когда я видела из прачечной, двое заключенных выносили на носилках из вагона роженицу. Через несколько минут я услышала крик новорожденного. Эсэсовец Вагнер, услышав этот крик, приказал украинцу-охраннику Клятту выбросить ребенка в туалет. Мать отправили в лагерь № 3. Через несколько дней труп новорожденного всплыл среди экскрементов.

На следующий день из вновь прибывшего состава из Вены, эсэсовцы отобрали трёх хорошеньких певиц, которые должны были петь им весь свой репертуар, после чего их расстреляли.

Три девочки по 16–17 лет Берта, Лена и Руфа, прибывшие в поезде из Берлина, были помилованы. Руфа стала любовницей Поля Грота. Но их вскоре расстреляли…

Из Западной Европы прибыл состав с заключенными, которые не очень походили на пленных. Лучше одеты, они, казалось, были менее голодными, чем евреи из Польши. У них за спиной были мешки, сумки, хорошие чемоданы. Охрана выбрала среди них много молодых людей, для работы в лагерях Люблина. Но через несколько месяцев этих людей, истощённых, привезли обратно в лагерь и расстреляли.

Визит Гиммлера

В конце зимы 1943 года наши надзиратели были охвачены сильным волнением. Мы узнали, что в Собибор прибудет рейхсфюрер Гиммлер.

На пустыре напротив склада соорудили импровизированный аэродром. В день визита все заключенные были заперты в бараки.

Гиммлера и его штаб встретили комендант лагеря и его офицеры. Обойдя 1-й и 2-й лагеря, они пришли в третий лагерь, где присутствовали при уничтожении газом группы молодых узников, прибывших накануне. Об этом нам сообщили охранники-украинцы.

Чтобы отпраздновать этот визит, в офицерской столовой в этот день состоялся большой банкет. Я должна была принести цветы, чтобы украсить столы. Рейхсфюрер, несомненно, был очень доволен своим визитом: вскоре после его отъезда наши палачи появились с новыми нашивками.

Офицерский клуб был оборудован. В нём были террасы, цветники, парикмахерская и спортивная площадка.

Отношение лагеря с внешним миром

Поскольку было несколько попыток к побегу, прибыла специальная бригада солдат, заминировали вокруг лагеря, вырыли вокруг лагеря ров и подвели ток к проволочным заграждениям. Густав Вагнер наблюдал за работами. 13-летняя девочка Рывка получила 25 ударов плетью за то, что заснула при рытье рва. В другой раз сопровождавший состав конвой попросили осмотреть лагерь. Охранники им отказали. Несколько дней спустя конвои вновь пришли, добившись, несомненно, специального разрешения. Их пригласили на обед в офицерскую столовую. После еды, прежде чем отвести их в магазин, где им было предложены мелкие предметы, отобрали у заключенных духи, косметику, украшения, — Вагнер, Нейман и Шварц показали им «как спокойно работают заключенные». В магазине были всякого рода предметы, одежды, меха, хирургические инструменты, обувь, была специально оборудована комната, где находились золото и украшения. Нагой заключенный под присмотром эсэсовца Штейбеля перебирал золотые вещи, браслеты, броши и раскладывал их по разным ящикам. Немецкий ювелир регулярно составлял опись этой добычи, отправляемой затем в Берлин.

До того, как лагерь был окружен минными полями, двое заключенных вырыли землю под проволочными заграждениями и смогли убежать. На следующий день после общего допроса, каждый десятый заключенных был приговорен к 25 ударам плетью. Каждый, когда его били, должен был считать громко получаемые удары. Если он сбивался, охранники начинали сначала. Так некоторые получали по 100 ударов. После того как заложников избили, их отвели на казнь в лагерь № 3. Юная певица, желая разделить участь своего друга, бежала позади заложников, оскорбляя эсэсовцев.

Как мучили молодых заключенных

В лагере была образцовая конюшня, которой занимался 13-летний заключенный Макс. Однажды Френцель, недовольный его работой, начал хлестать его плетью. К чему сразу присоединились Беккер, Новак, Грот и Клятт. Через полчаса этой забавы Макс потерял сознание. После этого при виде немца, он начинал дрожать как лист. По ночам он кричал. Спустя некоторое время его убили.