Карл Френцель заметил, что 13-летний Лейбль Флейшер заикается: «Как тебя зовут?»— часто спрашивал он. Затем, находя удовольствие в растерянности Лейбла, он продолжал: «Что ты ел сегодня? Отвечай быстро, паршивый пёс». Игра эта так понравилась эсэсовцу, что он давал несчастному награду крутое яйцо или бутерброд. Флейшер погиб во время восстания.

Солидарность заключенных

Многие заключенные заболевали тифом, дизентерией и другими болезнями. Но они, тем не менее, старались всегда выходить на работу, чтобы остаться в живых. Ведь нацисты убивали всех больных.

Симону Рабиновичу удалось раздобыть небольшую спиртовку, на которой он варил рис и носил его больным, спасая им жизнь. Однажды Отто Вайс увидел, как он нёс еду больным, и избил его плетью, несмотря на это Рабинович продолжал свое дело. В другой раз Френцель вошёл в барак, когда Симон ставил кастрюлю на огонь. Ему удалось спрятать кастрюлю, а огонь прикрыть ногой. Я вспоминаю, что он долго страдал от ожогов, но и это не помешало ему продолжать работу. Он сыграл важную роль в восстании и был убит при отходе.

В лагере № 1 находился диспансер, он был виден еще от вокзала и вновь прибывшие могли прочесть вывеску над ним. Увы, он предназначался лишь для немцев. Доктор Брессер из Плоска[586] и 2 его ассистента, угнанные из Чехословакии, занимались в зубоврачебном кабинете. Я вспоминаю, что они постоянно рисковали жизнью, то переправляя нам медикаменты, то леча нас тайком.

Однажды из окна прачечной я увидела, как группа заключенных прошла в лагерь № 3, лагерь газовых камер и крематориев. От группы отстал мальчишка. К ребенку подошла собака, но не тронула его. А охранник, замыкавший шествие, взял мальчишку за руку и подтолкнул к кортежу смерти.

Зимой дети часто замерзали в колоннах. Эсэсовец Вагнер с сигаретой в углу рта, складывал маленькие тела в кучу. Иногда из кучи раздавались крики или слезы, не все были мертвы.

Из Варшавы в Собибор.

Свидетельство Абрама Маргулиса

Я родился в Жирардуве[587] в 1921 году. Когда началась война, я жил в Варшаве.

В мае 1941, чтобы не быть угнанными, мы с братом спрятались, но были выслежены польским полицейским и выданы эсэсовцам, которые отвели нас на вокзал. Там, на платформах ждали 3 тысячи человек из Замостье и Избицы. «Куда мы едем?»— спрашивали люди. «В лагерь смерти Бельжец?» Мы не знали. Затем мы сели в поезд. Теснясь в вагонах, мы следили за маршрутом и увидели, что едем не в Бельжец, а дальше на восток. Путешествие было недолгим. На платформе стояли два эсэсовца и кричали: «Мужчины налево, женщины и дети — направо!» Позже я узнаю, что это были Густав Вагнер и Курт Гомерский. Затем Вагнер быстро отобрал 50 человек. В это число вошёл и я. Через час украинец-охранник принёс нам масло, хлеб и мармелад. Мы были ошеломлены. Я спросил у охранника. «Где женщины и дети?» — «Не беспокойся, — сказал он, — им ещё лучше, чем вам. Им дают шоколад».

Начало

Первую ночь в лагере мы не могли спать. Наутро меня включили в группу из 20 заключенных, которые чистили вагоны. Каждый поезд состоял из 30 или более вагонов, и мы должны были их чистить под ударами кнута нацистов. В нашей группе было много молодых людей 14–15 лет. Когда кто-нибудь из них замедлял работу, Пауль Грот говорил: «А! Устал, да? Ну, что же, иди-ка в больницу». Идти в больницу означало получить пулю в затылок.

В течение первой недели я никак не мог привыкнуть к мысли, что три тысячи заключенных, прибывших со мной, были мертвы. У меня было чувство, что если я так буду думать, то сойду с ума.

Собибор действовал с мая 1942 года. В иные дни приходили 3–4 поезда. Когда мы не успевали очищать вагоны, эсэсовец спускал на нас овчарку Барри крича: «Фас!» Барри бросался от одного заключенного к другому, вырывая у них куски тела. Были и ночные поезда.

Однажды, перед тем как отправить состав душевнобольных в газовые камеры, немцы заставили их делать гимнастику. В другой раз немцы отобрали из поезда, прибывшего из Бяло-Подляски, 50 человек, затем приказали нам надеть головные уборы, тогда как вновь прибывшие должны были оставаться с непокрытыми головами. Охранники-украинцы образовали двойную изгородь, между которой мы должны были бежать. «Бегите быстрее!»— орали охранники. В это время нас били. Одного старика повесили на дереве у платформы. Другой был повешен за то, что отказался съесть банку варенья, смешанного с песком. В другой раз прибыл поезд из лагеря Яновский около Львова. В нём было столько трупов, сколько живых. Эсэсовцы дали нам сигареты, чтобы могли перенести запах гниения.

Сопротивление

Хелм был приблизительно в 8 км от Собибора. Это был самый близкий вокзал. В лагере было слышно, когда там проходили поезда. Однажды мы услышали стрельбу, а при чистке вагонов поезда, прибывшего немного позже мы увидели, что доски были выдавлены. Некоторые заключенные пытались бежать.

Когда заключенные сопротивлялись, эсэсовцы отказывались раздевать их. Они уводили, подталкивая прикладами к лагерю № 3, в газовые камеры.

Удивительно, что заключенные из западной Европы — голландцы, немцы — оставались спокойны. Одна женщина спросила однажды, где находится поезд, на котором они должны продолжить путешествие. В другой раз одна женщина держала в руках прекрасного улыбающегося ребенка. При мысли, что этот ребенок будет брошен в огонь, я разрыдался и, охваченный безумием, бросился бежать.

Кухни

В лагере было три кухни. Одна для эсэсовцев — работала под руководством Вагнера, который, в основном, по прибытии поездом отбирал совсем молодых девушек, которых избивал; для украинских охранников была вторая кухня. Шеф её был Крупка. Этот парень ненавидел немцев и иногда сообщал нам новости с фронта. Однажды он пообещал нам войти в контакт с партизанами, и мы даже дали золото для них. Но нападение партизан на лагерь не осуществилось. Однажды Крупка исчез из лагеря.

Гермель Цукерман из Курува[588] отвечал за кухню еврейских заключенных. После чистки вагонов я был определен на кухню, но долго там не задержался. Я захотел передать продукты женщинам, работавшим в прачечной. Френцель застиг меня, и я был вновь отправлен на чистку вагонов.

Старый немец Клир следил за булочной и часто был по отношению к нам человечен. Ночью, тайком, он передавал нам хлеб.

В лагере был свинарник. Эсэсовцы, уезжавшие в отпуск, часто брали там ветчину для своих семей. В лагере был также образцовый огород и цветники. Заключенные Зайя из Хелма, Абрам из Избицы и Хелка Вайс занимались ими. Овощи и цветы создавали впечатление, что находишься на мирной частной даче.