Как эти упомянутые мужчина-раб, и женщина, и народ, так же были растревожены и скалы гребни кратеры горные цепи гигантские вершины, погруженные в безмолвие смерти и покрытые льдом. Они — как замочная скважина, к которой прикоснулся ключ — не могли не повиноваться. Они, пусть и ворча, подчинились зову — и всё вокруг них, внезапно взорвавшись, стало светом.

Поддались-таки на уговоры великий Дюнгйа, Хердубрейд, Тёгл, Скьяльдбрейдур.

И когда эти горы с рокотом начали оседать, когда поезда атакующих отступились от них, покатили в обратном направлении, преодолевая один мостовой прогон за другим, менять что-либо было уже поздно. Воздух, пока еще черный и холодный, расщепила красная трещина. Потом: жар и летящие вверх камни. Чернейшая тьма, нависшая над горным плато. Сотрясения Колыхания Колебания Земли… С убегающих поездов еще успели увидеть, в черноте внизу, как запорошенные коричневой пылью снежные поля Смйор-фйоля поднялись и провалились, как их затопила вода, превратив в мутное озеро. И затем остров разорвался — от подножия Хердубрейда на северо-восток, к бухте Хьерад. Песчаная долина между Йокульсау-ау-Бру (Рекой-с-мостом) и рекой Лагар опустилась. Море захлестнуло занимающую много квадратных миль поверхность от бухты Хьерад до группы вулканов Кверк-фйоль, расположенных напротив мощного глетчера Ватна, — и почти мгновенно погребло эту поверхность под собой. Заодно проглотив поезда, которые возвращались от Кверк-фйоля и Аскьи к бухте Хьерад. Поезда — вместе с мостами, столбами, барабанами, железнодорожными настилами — были смыты водой.

Колебания распространились далеко за пределы бухты Хьерад. Приливная волна высотой с многоэтажный дом и шириной в несколько миль вздыбилась и побежала, гоня перед собой ураган, по разбушевавшемуся холодному морю. Двигаясь на восток, она преодолела двадцать градусов долготы и с грохотом устремилась в скандинавские фьорды. Черная вода крутилась возле изрезанных берегов с чудовищной скоростью. Бесшумно исчезли в пене какие-то части Фарерских островов. Приливная волна высотой с многоэтажный дом обрушилась на шотландское и ирландское побережья, рычала на Данию, проникла в Ла-Манш и запрудила Эльбу. Она обогнула Ютландию, завернув в Каттегат[70]. Мелководное Балтийское море всколыхнулось вплоть до Финского залива. Резкий вихревой ветер, разбрасывающий пепел, буйствовал у подножия скандинавских гор.

Над Исландией же тьма рассеялась. Огненные лучи — вырываясь из сердец Дюнгйи, Хердубрейда, Аскьи — вновь и вновь поджигали протянувшуюся далеко на север, примыкающую к руслу Скьяульванды долину Оудаудах-рёйн. Дыхание огня достигло западных глетчеров Ховс-йокуль и Лаунг-йокуль. И когда лед начал сползать в долину, тяжелый базальтовый покров трех вулканов лопнул, спровоцированный испарениями. Эти вулканы вспыхнули, как до них — Крабла и Лейрхукр. Их тяжело мотнувшиеся головы обрушились в трещину, заполненную взбаламученным морем.

В ТОТ ЧАС, когда Исландия треснула — от северной оконечности глетчера Ватна до бухты Хьерад, — мужчины и женщины на европейском континенте поняли, что случилось нечто небывалое, грозящее гибелью. Все машины, которые питали энергией кабели, проложенные по дну океана, вдруг начали работать вхолостую. Кабели эти, необходимые для снабжения экспедиции, на участках длиной в несколько километров были раскрошены или порваны поднимающимися со дна океана обломками горной породы и лавовыми массами. Подобно тому, как бык с перерезанным горлом, лежа на земле, все еще бьет хвостом и издает ужасные хрипы, так же испускали дух и эти кабели — выдыхали энергию на угловатые камни и в воду. Молочно-белые фонтаны взмывали со дна океана вверх. Такая струя калечила водоросли медуз рыб. Из отверстия порванного кабеля вырывались хрипы: он, кабель, все не мог успокоиться.

Был один день, когда в континентальных градшафтах воцарилась мертвая тишина. В тот день на высоте Копенгагена заметили первых возвращающихся летателей. Они приземлились, черные от вулканической пыли (которую ветер нес над Европой, на большой высоте), — и сразу стали требовать новые суда самолеты людей. Еще до их возвращения и сенаторов, и простых жителей градшафтов охватил страх, потому что колебания от подводных и подземных толчков не прекращались, а с неба, с большой высоты, непрерывно падали темные хлопья, так что дня как бы и не было. Но посланцы экспедиции этот страх поубавили. О происшедшем они почти не рассказывали. А просто доводили до сведения государственных чиновников требования начальников эскадр, Кюлина Де Барруша Пруваса, которые — все трое — еще были живы. Сенаторов ошеломил строгий и сдержанный тон посланцев. Поначалу сенаторы намеревались поставить их на место, но холодная серьезность этих людей вселила в них некоторую тревогу.

Новая эскадра покинула Шетландские острова. Переплыв захламленный шлаками океан, попав в полосу сернистых испарений, протянувшуюся вдоль восточного побережья Исландии — здесь вода представляла собой подернутую дымкой тумана зеленовато-желтую вздрагивающую массу, — суда наткнулись на странные, неведомые течения и водовороты. На шестьдесят пятом градусе северной широты и двенадцатом градусе восточной долготы водная поверхность разгладилась, из нее торчали утесы. Корабли обогнули это место с востока. Теплые воздушные потоки врывались в привычную морскую прохладу. Корабли сделали многомильный крюк, продвигаясь к северу; из-за непрерывного песчаного дождя уклонились к западу, обошли незнакомый подводный порог, который, наподобие банки, преградил им путь. С трудом, как бы наощупь, продвигались они на северо-запад. Каменный цоколь острова местами стал выше и дальше вдавался в море, образовав возле берега подобие дюн. Теперь суда плыли к северу от злополучной бухты Хьерад. Но напрасно высматривали моряки обломки последней побывавшей здесь эскадры. Темно-красный огонь прорывался сквозь плотные клубы дыма, освещал им ночи, становившиеся все длиннее. Хотя сияла луна (о которой плывшие с ними посланцы рассказывали, что на Исландию она светит почти так же ярко, как солнце), их окружала бы сейчас беспросветная мгла, не будь этого вулканического факела. Ибо полосы дымных испарений непрерывно тянулись от острова, над морем.

Добравшись до мыса Лаунга-нес (Длинный нос), северо-восточной оконечности острова, моряки решили с помощью того слабого кабеля, который тащили за собой, передать радиосигналы и словесное сообщение на континент. И тут выяснилось, что передача словесного сообщения из-за каких-то атмосферных помех невозможна. Ответные сигналы тоже не поступали; даже при пробных трансляциях на расстояние всего в несколько километров радисты с разных судов не понимали друг друга. Воздух вблизи от источников выброса горячего пепла, от вулканических огненных фонтанов был взвихрен. Пришлось послать в открытое море летателей, которые пролетели много миль на восток, прежде чем преодолели окружающую остров зону высокого напряжения и нашли место, откуда можно было посылать сообщения на континент. Суда искали порвавшийся энергетический кабель. Ведь по ту сторону океана в этот кабель продолжала поступать энергия. Поисковые суда долго пытались нащупать кабель, двигаясь с юга; ближе к северу они наткнулись-таки на его конец — возле песчаной банки, которую прежде, по дороге сюда, им пришлось обогнуть. Без всякого внешнего признака поступающая в кабель энергия теперь уходила в почвенную складку на дне океана. Большой кабель — зажатый задушенный порванный — лежал между донными камнями, накалял-разъедал песок. Поисковые суда, приблизившись с юга, воспользовались имевшимся у них запасом энергии и отделили кабель от породы, в которую он вплавился; при этом поднялась такая высокая волна, что их отнесло в сторону от места аварии. Они тогда по широкой дуге стали огибать остров, удлиняя кабель, — и наконец, к западу от мыса Лаунга-нес, вошли в спокойный Тистиль-фьорд, где, как выяснилось, Де Барруш сосредоточил остатки эскадр.