2. Социалисты, как и следовало ожидать, одержали, по-видимому, большую победу. Это центральный момент парламентской ситуации. Социалистические вожди чувствуют себя счастливыми, что не имеют большинства в кортесах и что их коалиция с буржуазией оправдывается, таким образом, парламентской статистикой. Социалисты не хотят брать власть, ибо основательно опасаются, что социалистическое правительство станет только этапом к диктатуре пролетариата. Из речи Прието[549] вытекает, что социалисты намерены поддерживать коалицию до тех пор, пока таким путем удастся сдерживать пролетариат, чтобы затем, когда натиск рабочих станет слишком сильным, под радикальным предлогом перейти в оппозицию, предоставив буржуазии дисциплинировать и громить рабочих. Другими словами, мы имеем перед собою вариант линии Эберта[550] и Церетели. Будем помнить, что линия Эберта удалась, политика Церетели провалилась, причем решающее значение в обоих случаях имела сила коммунистической партии и ее политика.

3. Разоблачать план социалистов (их политическую игру в поддавки) нам надо немедленно, уличая их в каждом отдельном вопросе. Это, разумеется, относится прежде всего к левой испанской оппозиции. Но одного разоблачения мало. Нужен ясный политический лозунг, отвечающий характеру нынешнего этапа испанской революции. Результаты выборов делают этот лозунг абсолютно ясным: рабочие должны порвать блок с буржуазией и заставить социалистов взять власть. Крестьяне хотят помочь рабочим, если хотят получить землю.

4. Социалисты будут ссылаться на то, что у них в кортесах нет большинства. Наш вывод отсюда: выборы действительно демократических кортесов на основах действительно всеобщего и равного избирательного права для мужчин и женщин начиная с 18 лет. Другими словами: недемократическим, подтасованным кортесам мы на данной стадии противопоставляем подлинно народные, подлинно демократические, честно избранные кортесы.

5. Если бы коммунисты на данной стадии пытались бы повернуть спину кортесам, противопоставляя им лозунг Советов и диктатуры пролетариата, то они бы показали только, что их нельзя брать всерьез. В кортесах нет, по-видимому, ни одного коммуниста (так сообщают турецкие телеграммы). Разумеется, революционное крыло всегда гораздо сильнее в действии, в борьбе, чем в парламентском представительстве. Но все же между силой революционной партии и ее парламентским представительством существует известное соотношение. Слабость испанского коммунизма обнаружилась полностью. В этих условиях говорить о низвержении буржуазного парламентаризма пролетарской диктатурой значило бы просто играть роль дурачков и болтунов. Задача в том, чтобы на основах парламентской стадии революции стать сильнее, собрав вокруг себя массы. Только так можно преодолеть парламентаризм. Но именно для этого необходимо сейчас развернуть бешеную агитацию под лозунгами самой решительной и крайней демократии.

6. Каковы критерии при выдвигании лозунгов? С одной стороны, общее направление революционного развития, определяющее нашу стратегическую линию; с другой стороны, состояние сознания масс. Коммунист, который не будет считаться с последним фактом, разобьет себе голову. Вдумаемся немного, как должны испанские рабочие в массе своей воспринимать нынешнюю обстановку. Их вожди-социалисты — у власти. Это повышает требовательность и настойчивость рабочих. Каждый стачечник будет считать, что правительство не только не нужно бояться, наоборот, нужно ждать от него помощи. Коммунисты должны именно в эту сторону направлять мысль рабочих: «Требуйте от правительства. Ведь там сидят ваши вожди». Социалисты будут ссылаться в ответ рабочим депутациям на то, что у них нет большинства. Ответ ясен: при действительно демократическом избирательном праве и разрыве коалиции с буржуазией большинство обеспечено. Но этого-то социалисты не хотят. Их положение ставит их в противоречие с лозунгами решительной демократии. Если мы просто противопоставим кортесам диктатуру пролетариата или Советы, то мы сплотим рабочих с социалистами, ибо и те и другие скажут: коммунисты хотят нами командовать. Под лозунгами же демократии и разрыва социалистов с буржуазией мы вгоним клин между рабочими и социалистами и подготовим следующий этап революции.

7. Все приведенные рассуждения повисли бы в воздухе, если бы мы ограничились только лозунгами демократии и их парламентским преломлением. Об этом не может быть и речи. Коммунисты участвуют во всех стачках, во всех протестах, демонстрациях, поднимают новые и новые слои. Коммунисты с массой и впереди массы во всех боях. На почве этих боев коммунисты выдвигают лозунг Советов и при первой возможности строят Советы как организации единого пролетарского фронта. На данной стадии Советы не могут быть ничем больше. Но если они возникнут как боевые организации единого пролетарского фронта, они под руководством коммунистов неизбежно превратятся на известной стадии в органы восстания, а затем и в органы власти.

8. Смело развертывая аграрную программу, нельзя ни в коем случае забывать о самостоятельной роли сельскохозяйственных рабочих. Это главный и основной рычаг пролетарской революции в деревне. С крестьянами у рабочих — союз, а сельскохозяйственные рабочие представляют собой часть самого пролетариата. Этого глубокого различия никогда нельзя упускать из виду.

9. Из «Веритэ» я узнаю, что сталинцы обвиняют не то левую оппозицию в целом, не то меня одного, будто мы против немедленной конфискации помещичьих земель. Поистине, никогда нельзя предвидеть, в какую сторону свернут на этот раз бюрократические демагоги. Что значит «немедленный» захват земли? Кем? Какими организациями? Правда, несравненный Пери[551] еще и в апреле утверждал, что испанские крестьяне строят Советы, а рабочие идут поголовно за коммунистами. Разумеется, мы за то, чтобы крестьянские Советы (или союзы, или комитеты) немедленно забирали в руки помещичью землю. Но ведь надо еще только поднять крестьян. А для этого надо вырвать рабочих из-под влияния социалистов. Одно без другого не выйдет.

Или, может, сталинцы хотят сказать, что мы покровительствуем помещичьей собственности? Но даже и в клевете должна быть логика. Каким образом из позиции перманентной революции вытекает защита помещичьей собственности? Пусть попробуют нам объяснить.

Мы, со своей стороны, напомним, что, когда сталинцы проводили в Китае политику блока четырех классов[552], то Политбюро под руководством Сталина посылало телеграммы Центральному Комитету китайской компартии с требованием торомозить крестьянское движение, чтобы не отталкивать «революционных» генералов. В аграрную программу Сталин и Молотов внесли маленькое ограничение: конфискация помощичьих земель, кроме земель офицерства. А так как все помещики, помещичьи сынки и племянники вступали в армию Чан Кайши, то «революционное» офицерство стало орденом страхования помещичьей собственности. Этой позорной главы в истории сталинского руководства вычеркнуть нельзя. Оппозиция тогда же нашла копию телеграммы в протоколах Политбюро, разоблачила и заклеймила это постыдное предательство аграрной революции. Теперь эти господа пытаются нам в Испании подкинуть те преступления, которые они совершили в Китае. Но нет: теперь оппозиция имеет почти в каждой стране свою секцию, которая не позволит безнаказанно распространять ложь и смуту. На живом опыте испанской революции левая оппозиция выяснит все основные спорные вопросы и сделает гигантский шаг вперед. Недаром же революция есть локомотив истории.