Во избежание всяких возможных затруднений надо предоставить национальным секциям право подписывать под Манифестом одну фамилию, две или три, смотря по обстоятельствам.

27 июля 1931 г.

Дорогие товарищи!

По сообщению тов. Нина, ЦК испанской компартии произвел решительный поворот в своей политике. Я, к сожалению, сейчас не имею никакой возможности разбираться в обширном циркуляре ЦК на испанском языке: это отняло бы у меня слишком много времени. Мне кажется, было бы совершенно необходимым перевести этот циркуляр и напечатать его в «Лютт де клясс». С другой стороны, испанским товарищам следовало бы целиком напечатать циркуляр в «Коммунизмо» с необходимыми комментариями.

Из слов тов. Нина вытекает, что испанский ЦК, сохраняя формальный лозунг «демократической диктатуры», решительно изменяет свою политику в двух пунктах: во-первых, он становится на путь борьбы за демократические лозунги; во-вторых, он готов применять политику единого фронта.

Мы имеем здесь ясную и несомненную победу левой оппозиции. Насколько глубок и серьезен поворот испанских сталинцев, вопрос особый, причем тот или другой ответ на него зависит в значительной степени от нашей собственной политики. Но, во всяком случае, самый факт поворота является непосредственным плодом критики левой оппозиции. «Скептикам» в наших собственных рядах следует хорошенько намотать себе этот факт на ус. Прогрессивной силой внутри коммунизма является только фракция левой оппозиции. От ее успехов зависят успехи коммунизма, и в частности успехи испанской революции.

Как же мы должны реагировать на поворот испанских сталинцев? На этот счет у нас есть уже серьезный опыт, правда главным образом опыт ошибок. Когда французские сталинцы, в значительной мере под влиянием нашей критики, решили отступить от фантастической политики «третьего периода», руководство Навилля — Росмера объявило заранее, что авантюризм сменился оппортунизмом и что левой оппозиции надо идти своей дорогой, как если бы ничего не произошло. В свое время мы критиковали эту формалистическую и безжизненную политику, которая имела своим последствием то, что французская Лига упустила в высшей степени благоприятную обстановку для сближения с пролетарским ядром партии. Надо надеяться, что эта ошибка не будет повторена в Испании.

В кратком письме тов. Нин подчеркивает два обстоятельства, имеющие исключительно важное значение для политики испанской левой в настоящий период: официальная партия сделала или, по крайней мере, провозгласила ряд шагов, направленных в сторону политики большевиков-ленинцев; наоборот, руководство каталонской Федерации все более и более погрязает в путанице оппортунизма и мелкобуржуазного национализма. Официальная партия делала до сих пор все для того, чтобы отождествить левую оппозицию с путаницей Маурина. Сейчас представляется исключительно благоприятная возможность, чтобы рассеять это недоразумение, порожденное отчасти известными фактическими обстоятельствами, а главным образом — злой волей сталинцев.

Левая оппозиция должна подвергнуть поворот испанского ЦК серьезному анализу — без наивной доверчивости, но и без сектантских предвзятостей. То, что нами завоевано, должно быть нами же ясно констатировано и учтено. Где разногласия остались, они должны быть охарактеризованы без смягчений и прикрас.

На основании такого анализа надо обратиться с открытым письмом к членам испанской компартии. В этом письме надо заявить и доказать при помощи ясных и точных цитат, что именно наша критика, наша оценка, наши предложения толкнули ЦК на тот поворот в сторону правильной политики. Не замалчивая наличия серьезных разногласий, надо, однако, сделать тот вывод, что польза нашего сотрудничества с партией доказана блестяще и что необходимо, следовательно, делать все для объединения коммунистических рядов. Можно и должно, мне кажется, отметить, что если наша критика принимает острые формы, то причиною этому — раскол; что в случае объединения партии внутрипартийная критика получит неизбежно более смягченный и товарищеский характер, причем левая оппозиция заранее обязуется подчиняться дисциплине партии.

В том же письме надо ясно указать на разногласия, отделяющие как официальную партию, так и левую оппозицию с нынешним руководством каталонской Федерации. Следовало бы сказать, что наши разногласия с Маурином во всяком случае не меньше, чем разногласия с ним официальной партии.

Чем скорее и решительнее левая оппозиция будет реагировать на поворот в направлении сближения с партией, тем выгоднее это будет для левой оппозиции, для партии, для испанской революции.

30 июля 1931 г.

Дорогие товарищи!

Цель настоящего письма — обменяться мнениями по поводу бурного стачечного движения в Испании. В своей второй брошюре об испанской революции[562] я подробно останавливался на одной из возможных перспектив: революционное массовое движение бурно развивается без правильного руководства и приводит ко взрыву, который силы контрреволюции могут использовать для разгрома пролетариата. Из такой перспективы, как указано уже в самой брошюре, вовсе не вытекает, разумеется, для коммунистов роль тормоза революционного движения. Я не сомневаюсь, что у нас на этот счет разногласий не будет. Но я хочу несколько подробнее остановиться на вопросе, так как он может получить большое практическое значение.

Прежде всего, необходимо отдать себе ясный отчет в том, что бурный стихийный стачечный разлив совершенно неизбежно вытекает из характера самой революции, являясь в известном смысле ее основой. Подавляющее большинство испанского пролетариата не знает организации. За время диктатуры выросло новое поколение рабочих, лишенное самостоятельного политического опыта. Революция пробуждает — и в этом ее сила — самые отсталые, самые забитые, самые угнетенные трудящиеся массы. Формой их пробуждения является стачка. Через посредство стачки разные слои и группы пролетариата заявляют о себе, перекликаются друг с другом, проверяют свою силу и силу своих врагов. Один слой заражает и пробуждает другой. Все это в совокупности делает абсолютно неизбежным нынешнее стачечное половодье. Коммунисты меньше всего могут пугаться его, ибо в нем-то и выражается творческая сила революции. Только через эти стачки, со всеми их ошибками, «излишествами», «эксцессами» — пролетариат поднимается на ноги, собирается воедино, начинает чувствовать и сознавать себя как класс, как живая историческая сила. Революции никогда еще не совершались под дирижерскую палочку. Эксцессы, ошибки, жертвы — все это неизбежно вытекает из природы самой революции.