Вишарт улыбнулся, и глаза его задорно блеснули.

— Не теряйте веры, Джеймс. У нас есть план.

49

Маленький отряд вступил в порт Ирвин, и по траве вслед за их лошадьми побежали тени. В глаза Роберту светило заходящее июньское солнце, его накидку и мантию покрывала пыль кукурузных полей, по которым пришлось ехать. Над головой у него реял штандарт Каррика, который держал рыцарь графства, Уолтер. Рядом с ним, вывалив язык от жары, лениво трусила Уатача. Позади шагали Нес, который вел Хантера в поводу вместе со своим конем, Сетоны и два рыцаря из поместья Александра в Восточном Лотиане. С тех пор, как они покинули пределы Дугласдейла, Роберт регулярно советовался с ними, да и спать им приходилось чуть ли не под одним одеялом, так что за время пути он успел хорошо узнать двоюродных братьев. Он был рад тому, что они пошли с ним: Кристофер поднимал ему настроение, а Александр прикрывал спину.

Сзади двигались семеро рыцарей из Карррика, пять слуг и камердинер Роберта. Все они вели в поводу лошадей, навьюченных припасами. В самом хвосте процессии катилась единственная повозка, на которой лежало тяжелое снаряжение и шатры. Среди мужчин на гнедой лошадке, ранее принадлежавшей супруге Роберта, ехала и Катарина. Служанка надела одно из платьев Изабеллы, которое раскопала в его вещах в Лохмабене. Роберт даже не помнил, что хранит у себя что-либо из вещей жены, пока в их вторую ночь вместе Катарина, выскользнув из постели, не показала ему платье и не попросила разрешения надеть его, поскольку ее собственная одежда пришла в полную негодность. Он долго смотрел на нее, как она, обнаженная, с раскрасневшимися щеками после занятий любовью, стоит перед ним, после чего лишь молча кивнул в знак согласия. Светло-голубое платье, стягивающееся на спине расшитой серебром витой лентой, было чуточку длинным, поскольку Катарина уступала Изабелле в росте, и тесным в груди — здесь, напротив, природа одарила служанку более щедрым бюстом, — но Катарина быстренько усадила Джудит за работу, заставив перешить обновку. Голубое платье, закрывающее круп лошадки, все-таки оказалось чересчур тесным в груди, и Роберт знал, что этот факт не остался незамеченным его людьми.

Сбоку от Катарины ехала Джудит, мрачно зыркая по сторонам из-под покрытого пылью платка. Солнце усыпало ее остренькое личико множеством веснушек. Девчонка стала для Роберта сущим наказанием, но, пока у нее было молоко, она представляла не меньшую ценность, чем рыцари и оруженосцы с их мечами. За спиной у кормилицы на деревянном стульчике, который Нес соорудил из старой табуретки, закутанная в одеяло, покачивалась Марджори. Его дочь, которой исполнилось уже почти шестнадцать месяцев, начала лепетать первые слова, чем приводила отца в неописуемый восторг.

Впереди, за пределами Ирвина, на распаханных полях по обоим берегам реки раскинула свой лагерь повстанческая армия. Собранная, что называется, с бору по сосенке, она являла собой живописное зрелище: со всех концов Шотландии сюда стекались бароны и лорды, клирики и чиновники. Но, многократно превосходя их числом, основную массу войска составляли крестьяне и разбойники. Снаряжение также не отличалось однообразием — изысканные шатры перемежались брошенными прямо на землю одеялами, а огромные боевые скакуны в попонах паслись рядом с крошечными пони и мулами. Здесь были аккуратные чаши для костров, вокруг которых суетились слуги, и едва теплящиеся огнища, у которых сгрудились грубые мужчины в шерстяных накидках с капюшонами. В траве между шатрами и кострами буйным цветом полыхали фиолетовые головки чертополоха. Роберт, щуря от напряжения глаза, вглядывался в сумеречную даль, высматривая штандарт сенешаля.

Уходя из Дугласдейла, он последовал совету леди Дуглас и направился на юго-запад. Там, за невысокими холмами, лежал Кайл Стюарт. Сенешаль стал для него чем-то вроде маяка в ночи, тенью надежды на горизонте. Стюарт был многоопытным, ловким политиком и умелым оратором, и дед Роберта числил его среди своих ближайших доверенных лиц. Роберт не сомневался, что сенешаль сможет дать ему добрый совет, но все его надежды развеялись как дым, когда, прибыв в поместье, они обнаружили, что сенешаля там нет. Неразговорчивый стражник с большой неохотой сообщил ему, что лорд Стюарт совсем недавно отбыл на встречу с епископом Глазго. В Кайл Стюарт их отряд задержался на несколько дней. Разбив лагерь в лесу, Роберт размышлял над тем, что ему делать дальше.

Во время марша на запад он еще больше укрепился во мнении, что поступил правильно, отказавшись выполнить приказ отца. Тяжесть прошедшего года упала у него с плеч, и, несмотря на тревогу о том, какие последствия будет иметь его поступок для него лично и для его земель, впервые за много месяцев он смотрел в будущее с надеждой. Роберт не сбрасывал со счетов возможность возобновления переговоров с англичанами, что отчасти добавляло ему оптимизма. В конце концов, он был одним из тринадцати графов Шотландии и считался приближенным короля Эдуарда, пусть даже бывшим, так что к его голосу они наверняка прислушаются. В этом состояло его основное отличие от того же Уоллеса, голос которого был ревом толпы и который, кажется, не стремился более ни к чему, как только убивать всех англичан в пределах видимости. Впрочем, какими бы ни были его надежды, Роберт не мог торчать на одном месте до бесконечности, ожидая возвращения лорда сенешаля, поскольку с каждым днем слухи о грядущей войне становились все настойчивее.

Все громче говорили о вооруженных стычках на западе между Макдональдсами Ислея и Макдугаллами Аргилла. Макдональдсы, друзья Брюсов, поддержали короля Эдуарда во время оккупации, чем навлекли на себя месть Макдугаллов, давних союзников Коминов. Ширились слухи о сожженных дотла городах и семьях, вынужденных срываться с насиженных мест и спасаться бегством, о бандах вооруженных разбойников, свирепствовавших в окрестностях и не гнушавшихся грабежами и убийствами. Повсюду вспыхивали все новые очаги напряженности, семьи определялись с выбором и становились или на одну, или на другую сторону, и старинная вражда лишь подбрасывала дров в костер нового противостояния. Английские гарнизоны запирались за стенами замков, к Крессингэму в Бервик мчались гонцы с просьбами о помощи, а путешествовать по дорогам становилось все опаснее. Именно народная молва донесла до Роберта и его отряда сведения о том, что скотты собираются в Ирвине. Впрочем, слухи ходили самые разные. Одни утверждали, что король Эдуард лично двинулся на север во главе целого войска, чтобы дать бой повстанцам, другие говорили, что Уоллес намерен вторгнуться в Англию. Но и те, и другие сходились в одном — у мятежа появились два новых сторонника в лице епископа Вишарта и сэра Джеймса Стюарта и оба достойных мужа тоже направляются в порт.

И вот теперь, приближаясь в сгущающихся сумерках к лагерю повстанцев, Роберт с волнением ожидал встречи с сенешалем, которая могла стать для него решающей. Но его отряд еще не успел достигнуть первых шатров, как их остановил вооруженный патруль.

Воины были пешими, и один из мужчин, явно старший, поднял руку, приказывая им остановиться. Мускулистый, с загорелой дочерна бритой головой был одет в грязные штаны из оленьей кожи, доходившие ему до щиколоток и подпоясанные широким ремнем с массивной бляхой, а также подбитую мехом накидку тонкой работы, которую он носил распахнутой, обнажая покрытую шрамами грудь. В руках он сжимал боевой топор с длинным топорищем и зловеще изогнутым, непривычного вида лезвием. Его сопровождали шестеро мужчин и, судя по их одежде, можно было с уверенностью заключить, что они — уроженцы самых разных уголков Шотландии. Один, опиравшийся на длинное копье, был босиком, в короткой тунике горца. Второй щеголял в старомодном нагрудном панцире, который был ему слишком велик, поверх кольчуги с длинными рукавами — это заставляло предположить, что некогда доспехи предназначались намного более крупному хозяину. Двое других были одеты в поношенные кожаные дублеты и вооружены короткими луками, а с поясов у них свисали матерчатые колчаны со стрелами. Они держались с нагловатой уверенностью многое повидавших мужчин, что было недалеко от истины, принимая во внимание свежие шрамы и пятна крови, впитавшиеся в одежду.