– Понятно, – вздохнул Михаил. – А был ли в его рюкзачке спутниковый телефон?

Теперь головой закачал Молчун.

– Значит, не было. Ни отменить, ни перенести встречу без него нельзя. Те двое, что с ним были, нашлись?

– Их не видели. – Красавицкий устало потер висок. – Этот твой знакомец вывалился прямо на южную заставу. Как его ребята с перепугу не исполосовали из автоматов – загадка. Говорят, прыгал, как кенгуру, только на одной ноге… И хрипел. В надвинутой «омоновке», одни глаза, выпученные наружу. Он вообще ни слова не мог сказать…

Сергеев представил себе прыгающего по грудам битого кирпича и бетонной крошки Али-Бабу. Бесстрашного Али-Бабу, грозу неверных, человека, за голову которого некоторые спецслужбы готовы были бы по сей день заплатить сумасшедшие деньги, скачущего тушканчиком к спасительным кострам. Вообразил себе его раненым, с выпученными глазами и отнявшимся от страха голосом…

Зрелище получалось грустное донельзя. При всем своем бурном воображении Сергеев не мог представить, что могло так напугать его таинственного партнера-араба.

– Кто-то из ребят, – продолжил Красавицкий, – даже пальнул, но, к счастью, мимо. Этот твой Али-Баба шкандыбает, кровища из ноги хлещет. Старший дозора сообразил, что надо помочь человеку, кинулся навстречу, подхватили в четыре руки. И тут из темноты прилетело. Повезло, что в плечо. Попали бы в шею или ближе к позвоночнику – можно было бы не оперировать.

– Мне высказать свои предположения? По поводу того, кто, вероятнее всего, это все сделал? – спросил Михаил, внимательно глядя на Головко. – Или всем и так ясно?

Борис Иванович встретился с Сергеевым глазами и потупил взгляд.

– Ну, – вступилась за Головко Говорова, положив руку ему на плечо, – тут Борю упрекать нечего. Такого и в дурном сне нельзя было предположить.

– А я и не упрекаю, – возразил Сергеев. – Я просто спросил, всем ли все ясно? Мне, например, все.

– Брось, Миша, – Тимур пожал плечами и с неудовольствием проследил за тем, как Ирина Константиновна закуривает очередную, уже и не вспомнить какую по счету, сигарету. – Что будем делать?

– Не знаю. И не смотри на меня так, Тимур! Я действительно не знаю, что делать! Идти ловить этот детский сад с автоматами? Так времени у меня на это нет! Ты же понимаешь, что от того, попадет или не попадет Али-Баба к своим, зависит, сколько ты человек похоронишь этой зимой. И не только ты. Поэтому все остальное побоку!

– Если на него так много завязано, так прости, Миша дорогой, какого хера ты его сюда пустил? – спросила Говорова своим густым контральто.

Но это была уже не гранд-дама, а та самая портовая шлюха со стилетом, которая, если честно говорить, всегда нравилась Сергееву гораздо больше сдержанной и величественной матроны, коей Говорова была большую половину суток.

– Сидел бы твой Али-Баба себе тихо в Донецке или Москве, дожидался бы тебя спокойненько. Или он решил попробовать – чугунные у него яйца или нет? Так я бы ему и без приключений сказала, что они у него не железные. Я железных отродясь не видела.

«А ведь действительно почему? Почему Али-Баба полез в самое пекло? – подумал Сергеев в легком замешательстве. – Вот же заморочил голову при первом разговоре! Что не для моего удобства полез, так это точно! А что если для того, чтобы полностью обрубить концы? Уже теплее! Возможно, конечно. Но маловероятно. Ему еще нужно вывезти основную часть бериллия, и концы можно будет рубить только тогда, когда вертолеты пересекут границу Ничьей Земли, никак не ранее.

С другой стороны, зачем рубить концы после завершения операции? Что это даст? Полностью „зачиститься“ уже не получится, слишком много осведомленного народа окажется за пределами досягаемости, а вот натворит Али-Баба здесь чего-то не того – пиши пропало! Путь к возвращению за оставшимся материалом будет закрыт навсегда. Нелогично? Да, нелогично! Но остается вопрос… Что тогда ему нужно? Для чего он пошел на такой неоправданный риск? Ну уж никак не для проверки собственных яиц на крутость! Он хитрый и опытный. Он привык выживать. Ему на внешнюю сторону вопроса плевать! Он, если надо, ляжет лицом в дерьмо и будет лежать часами, не морщась и не дыша! Да он с его связями и „крышами“ близко к приграничью подходить не должен, не то что нырять с головой в этот омут!

Единственная разумная версия: Али-Баба не хотел, чтобы передача контейнера состоялась в Москве или в контролируемой Империей Восточной Республике. Почему? Только с одной целью – запутать следы, а это означает, что он не верит Истомину. Я для него не опасен, более того, полезен как окультуренный абориген. Я для него таскаю каштаны из огня, причем своими руками таскаю. Истомин в этой истории – только посредник. Истомин – это человек Али-Бабы, который думает, что Али-Баба – его человек. Вот такой оксюморон выходит! Но не исключено, что все значительно сложнее. И намного. Например, если допустить, что Истомин Али-Бабу „работает“? И, чего уж скромничать, зная, что из себя представляла и представляет Контора, можно в принципе допустить и то, что Константин Олегович „работает“ нас обоих. И тихо посмеивается в усы…

Тогда…

Тогда все становится на свои места. При всей абсурдности такого допущения, пусть унизительного для собственного самолюбия, но достаточно достоверно выглядящего, картина в этом раскладе приобретает стройность. Невиданную ранее стройность.

Итак… Что мы видим?

Али-Баба входит в Зону под патронатом Истомина: „окно“ на вход – это обязательства Кости, которые ему выполнить – как два пальца об асфальт. Один звонок. Что там наплел ему при договоре наш светский мусульманин, какими аргументами обложился – тайна великая есть. „Съел“ Константин Олегович эти сказки, и слава богу! Меня это не интересует. Крепко, видать, не доверяет ему Али-Баба, если решил рискнуть жизнью и здоровьем, только чтобы замаскировать вывоз контейнера. Кидать Костю – это тебе не шутка».

Сергеев вспомнил Истомина во время их последней встречи в «Камелоте».

Слегка обрюзгшего Костю. Костю располневшего. Костю, уплетающего сочащуюся соком баранину под гранатовым соусом. Костю с благодушным, чтобы не сказать с простоватым выражением лица.

«Молодец! Старая школа. Почти убедил. Но меня, а не Али-Бабу. Были догадки у этого смуглокожего хитреца, были!»

Операция, по мнению Сергеева, могла протекать так. Али-Баба пересекает границу Ничьей Земли, получает от Сергеева контейнер с образцами бериллиевого порошка и после положительного результата экспертизы начинает перевозить медикаменты и оборудование в Зону.

Одновременно они с Истоминым готовят вертолет для вывоза остального груза и пару «вертушек» прикрытия. Михаил выводит их на цель, осуществляет погрузку и…

Вот тут вариантов могло быть несколько.

Первый – их не выпустят из Зоны и устроят или показательный захват, или показательный расстрел, тут хрен редьки не слаще.

Второй вариант – захват груза и группы в точке встречи, то есть в любой удобной точке вне Зоны совместного влияния. Тут уже возможен только захват, потому что расстреливать в населенных местах «вертушку», полную бериллиевого порошка – чистое безумие.