Боже правый, мы попадем в телевизор! Это местное, джексонское, шоу, его показывают сразу после двенадцатичасовых новостей.

— Как думаете, отзывы хорошие или плохие?

— Понятия не имею. Я даже не знаю, читает ли Дэнис книги сам или просто озвучивает готовый текст.

Я и радуюсь, и помираю от страха. После этого что-то обязательно должно случиться.

— Миссис Штайн считает, что, наверное, в рекламном отделе «Харпер и Роу» кто-то нас пожалел и позвонил куда следует. По ее словам, наша книга — первая, у которой нулевой рекламный бюджет.

Мы обе хохочем, но при этом сильно нервничаем.

— Надеюсь, вы сможете посмотреть передачу у Элизабет. Если же нет, я позвоню и расскажу все в подробностях.

В пятницу вечером, через неделю после выхода книги, иду в церковь. Рано утром позвонил дьякон Томас, пригласил на специальное собрание, но когда я спросила, на какую тему, он тут же куда-то заторопился, сказал, ему пора бежать. Минни говорит, ей тоже звонили. Так что наглаживаю льняное платье от мисс Гринли и отправляюсь к Минни. Мы решили пойти вместе.

У Минни дома, как обычно, пожар в курятнике. Минни орет, в воздухе летают разные предметы, дети вопят. У Минни под платьем наконец-то обрисовался животик, и я очень этому рада. Лерой не бьет Минни, пока та беременная. И Минни это известно, так что, думаю, у них будет еще немало детишек.

— Киндра! Оторви свою ленивую задницу от пола! — рявкает Минни. — Бобы должны быть горячими, когда твой папаша проснется!

Киндра — ей уже семь — лениво бредет к плите, оттопырив попку и задрав кверху нос. Начинает грохотать сковородками на всю кухню.

— Почему это я должна готовить обед? Сегодня очередь Шуге!

— Потому что Шуге у мисс Селии, а ты хочешь дожить до третьего класса!

Бенни заходит в кухню, крепко обнимает меня за талию. Улыбается, показывает дырку от выпавшего зуба и тут же убегает.

— Киндра, сделай огонь потише, пока не спалила дом!

— Пойдем-ка, Минни, — говорю я, а то это может продолжаться весь вечер. — Мы уже опаздываем.

Минни бросает взгляд на часы и недовольно качает головой:

— И куда это Шуге запропастилась? Меня мисс Селия никогда допоздна не задерживала.

На прошлой неделе Минни начала приучать Шуге к работе. Ей придется заменить мать, когда Минни родит ребеночка. Сегодня мисс Селия попросила Шуге задержаться подольше, сказала, потом сама подвезет ее домой.

— Киндра, чтоб к моему возвращению раковина не была завалена фасолью, вымой и вычисти сразу же. — Минни обнимает дочку на прощанье. — Бенни, ступай скажи своему безмозглому отцу, что пора вставать.

— Ну, мам, почему я…

— Будь храбрым мальчиком, вперед. Просто держись подальше, когда он сползет с кровати.

Выходим за дверь, вслед раздается рев Лероя, взбешенного тем, что его разбудили. Тащу Минни за собой, пока она не развернулась и не бросилась назад, чехвостить Лероя.

— Хорошо, что мы сегодня идем в церковь, — вздыхает Минни. Сворачиваем на Фэриш-стрит, поднимаемся по ступеням. — Хоть на часок обо всем позабыть.

Едва мы переступаем порог, как один из братьев Браун проскальзывает позади нас и запирает дверь. Хочу было спросить почему, что такое случилось, но тут все собравшиеся, человек тридцать, принимаются хлопать. Мы с Минни к ним присоединяемся. Наверное, кто-то поступил в колледж или еще какое событие.

— Кому мы хлопаем-то? — спрашиваю у Рэйчел Джонсон. Она у нас жена преподобного.

Та смеется в ответ, и все стихает. Потом Рэйчел наклоняется ко мне:

— Дорогая, мы аплодируем тебе! — И вытаскивает из сумочки книгу.

Оглядываюсь — у всех в руках книжки. Даже у важных чиновников и у священников.

Ко мне подходит его преподобие Джонсон.

— Эйбилин, сегодня очень важное событие для тебя и для всей нашей церкви.

— Вы, поди, обчистили весь наш книжный магазин, — бормочу я, и народ вежливо хихикает.

— Мы хотим, чтобы ты знала, что ради твоей же собственной безопасности мы собрались здесь один-единственный раз, дабы отдать дань уважения твоим заслугам. Я знаю, что многие помогали в работе над книгой, но также знаю, что без тебя она не появилась бы на свет.

Оглядываюсь на Минни, она лукаво улыбается. Да, без нее тут точно не обошлось.

— По всему нашему приходу, по всей общине распространено конфиденциальное сообщение — если кому-либо известно, кто написал книгу или о ком там написано, не нужно ни с кем это обсуждать. За исключением сегодняшнего вечера. Прости, — он улыбается, качает головой, — но мы не могли не отпраздновать такое событие.

И протягивает мне книгу со словами:

— Мы понимаем, ты не могла поместить свое имя на обложку, поэтому мы все написали для тебя свои имена.

Раскрываю книгу — и вот они, не тридцать или сорок имен, а сотни, может, с полтысячи, на первой странице, на последней, на полях по всей книге. Все наши прихожане и люди из других приходов. Ох, тут я не выдержала — будто разом вспомнилось все это время работы, тревог, надежд. А потом все по очереди подходили обнять меня. Сказать, что я очень храбрая. А я отвечала, что есть немало людей таких же смелых. Мне неловко, что все внимание только ко мне, но и хорошо, что имена остальных не называют. Не хочется, чтоб у них были неприятности. Даже про Минни пускай ничего не знают.

— Впереди тебя могут ждать трудные времена, — говорит мне преподобный Джонсон. — Но знай, что церковь тебя всегда поддержит.

А я все плачу и плачу, на глазах у всех. Оглядываюсь на Минни, а она смеется. Забавно, как по-разному люди выражают чувства. Интересно, а как бы мисс Скитер себя вела, окажись она здесь? И мне становится немножко грустно. Ей никто не подпишет книжку и не скажет, что она храбрая. И никто не пообещает позаботиться о ней.

Его преподобие протягивает мне коробочку, обернутую в белую бумагу и перевязанную голубой ленточкой — цвета книжной обложки. Кладет сверху ладонь, будто благословляя:

— А это для белой леди. Передай, что мы любим ее, как члена своей семьи.

В четверг просыпаюсь вместе с солнцем, очень рано прихожу на работу. Сегодня большой день. С делами по кухне справляюсь быстро. К часу дня устраиваюсь с кучей неглаженого белья перед телевизором мисс Лифолт, включаю Третий канал. Молодой Человечек спит, а Мэй Мобли в школе.

Разглаживаю складки, а руки дрожат, и ничего толком не получается. Брызгаю водой, начинаю сначала, суечусь и нервничаю. Наконец наступает положенное время.

На экране появляется Дэнис Джеймс. Рассказывает, что мы сегодня будем обсуждать. По мне, быстрее него никто на всем Юге говорить не умеет. Как начнет частить — так я будто с «русских горок» лечу. До того волнуюсь, что боюсь, как бы меня не вывернуло прямо на воскресный костюм мистера Рэйли.