Эвда Наль кончила лекцию и сошла вниз, к передним сиденьям, где её приветствовала Веда Конг, как Чару на празднике. И все присутствовавшие встали, повторяя этот жест, словно высказывая восхищение невиданным искусством».

Искусству в ефремовском будущем принадлежит огромная роль, и по мере развития сюжета герои приходят к выводу, что эта роль должна быть ещё больше. Понимание процессов восприятия позволяет находить вполне определённые критерии для оценки того или иного художественного приёма: «Развивать эмоциональную сторону человека стало важнейшим долгом искусства. Только оно владеет силой настройки человеческой психики, её подготовки к восприятию самых сложных впечатлений». Говоря о современном нам всем положении дел, автор краток: «Искусство стремилось к абстракции в подражание разуму, получившему явный примат над всем остальным. Но быть выраженным отвлечённо искусство не может, кроме музыки, занимающей особое место и также по-своему вполне конкретной. Это был ложный путь». «Целесообразность и есть красота, без которой я не вижу счастья и смысла жизни. Иначе искусство легко вырождается в прихотливые выдумки, особенно при недостаточном знании жизни и истории…» Сказано поистине исчерпывающе!

Ефремов пишет о разнице между ощущением и преодолением мира в искусстве. С чуткого восприятия всё только начинается. Но внести в мир человеческое содержание, осветить творческой мыслью, увидеть темы, важные человеку и процессам его становления, — в этом будет уже преодоление, потому что мир вокруг создан до человека и живёт по своим, природным законам.

Художник Карт Сан озабочен созданием образов прекрасного, соответствующих основным расовым типам. Его поиски ведут к глубочайшему исследованию антропологического и этнокультурного материала. По сути дела, он пытается воссоздать в чистом виде те вершины красоты, что были созданы в череде сотен поколений природной жизни в разных географических условиях планеты. В своей работе он такой же учёный, как Рен Боз, только область его творчества сложнее поддаётся вербализации, воздействуя непосредственно на органы чувств.

Заметьте, речь не идёт о частных вкусах и предпочтениях той или иной эпохи; красота — как высшая мера целесообразности — объективна, и познавать её законы нужно и дблжно. Но в каждой отдельно взятой системе есть свои промежуточные идеалы, которые, в свою очередь, сольются в будущем в сияющий венец высшей гармонии.

Знаменитая танцовщица Чара Нанди, вдохновившая Карт Сана на создание «Дочери Тетиса», демонстрирует на Празднике Пламенных Чаш выдающееся мастерство, далёкое от простого технического совершенства. Именно одухотворённость тела, «способного своими движениями, тончайшими изменениями прекрасных форм выразить самые глубокие оттенки чувств, фантазии, страсти, мольбы о радости», определяется в романе признаком действительно великого мастерства.

Целая глава носит название новой симфонии, в которой композитор Зиг Зор попытался раскрыть цветомузыкальный код процесса эволюции материи на Земле. Обратим внимание: не выдумать и представить слепое наитие в качестве открытия, но понять закономерность и сознательно перевести её на язык музыки. То есть суметь сочетать в себе великое вдохновение композитора и глубокое понимание подоплёки того или иного художественного приёма. Общую черту деятелей искусства будущего и их произведений можно обозначить как активное познание и творческое преображение вселенной.

Умение понять и оценить прекрасное по достоинству, постоянная готовность восхититься подлинным искусством — всё это объединено в героях чётким пониманием природы такого искусства. Интуиция, сопряжённая с ясной мыслью; сочетание знания и чувств — невольно мы возвращаемся к мудрости как основе гармоничной жизни и правильного к ней отношения.

Говоря о науке и технике ефремовского мира, мы должны учитывать время написания романа — заря информационных технологий, время, когда только появились самые первые вычислительные машины. Не существовало ещё самого слова «компьютер». Поэтому многие технические описания могут выглядеть с нашей точки зрения достаточно архаичными. Однако с научно-теоретической точки зрения роман представляет интерес и сейчас. Для писателя была важна продуманность каждого шага в освоении мира, поэтому в его книгах невозможна произвольность научных гипотез.

Написанное Ефремовым продумано глубоко и всесторонне — в этом можно быть уверенным всегда. Пытливый ум исследователя находится в поисках ответов на разнообразные вопросы, которые стремится разрешить через сюжетную линию произведения. Его интересуют условия жизни у других звёзд, причины «красного смещения» далёких галактик, принципиальная возможность сверхсветовых скоростей… И он разрешает эти вопросы, вплетая их в повседневную жизнь и заботу будущего, «создавая» такие науки, как мега-волновая механика, биполярная математика, флюктуативная психология.

Что касается развития электроники, то Ефремов, естественно, предвидел её распространение, но никогда не сомневался, что человек должен остаться самоценным посреди хитроумных приборов. Сила электронного устройства — в колоссальной памяти и быстроте перебора вариантов. Мозг человека работает по иному принципу, и образное мышление — функция правого полушария — остаётся его прерогативой.

Ефремов не стремился поразить воображение читателей масштабами космических завоеваний человечества. Каждая звёздная экспедиция — огромное событие. Нет никаких сказочных космопортов с сотнями космических кораблей, летающих к звёздам. Эрг Hoop признаётся с горечью: «Наши полёты в безмерные глубины пространства — это пока ещё топтание на крохотном пятнышке диаметром в полсотни световых лет! Как мало знали бы мы о мире, если бы не могущество Кольца!»

Следует вообразить масштабы такого «пятнышка». Представим, что расстояние от Солнца до Земли не 150 миллионов километров, а 1,5 миллиметра. Плутон тогда будет на расстоянии 5 сантиметров. До альфы Центавра будет 40 метров, до Ахернара — 650 метров, до Эпсилона Тукана — более 2,7 километра, до центра Галактики — около 250 километров, до туманности Андромеды — почти 25 тысяч километров…

Но закованность в предельную для эвклидова пространства скорость света оказывается не абсолютной. Открытие Рен Боза и Тибетский опыт дают надежду на выход за пределы закономерности, казавшейся непреодолимой. Конечно, Ефремов не мог математически описать процесс проникновения в тайны сверхсветовой скорости, он мог только дать такой возможности философское обоснование. Репагулярное исчисление — математическое исследование момента предельных значений и перехода в иное качество. Искомое «гиперпространство» не появляется непонятно откуда, автор старается максимально подробно восстановить логику мысли, хотя бы на чисто умозрительном уровне. В результате создаётся ощущение совершаемого на наших глазах открытия, логика Рен Боза доступна и увлекает своей подчинённостью простым и ясным законам диалектики.

Уровень научных исследований во многом зависит от соответствующих приборов. Об уровне науки косвенно можно судить по этим самым приборам. Памирский и Патагонский радиотелескопы у Ефремова имеют диаметр 400 километров. Современная система из двадцати семи крупных радиотелескопов в Нью-Мехико имеет величину диаметра 27 километров.