Миками закрыл глаза и сразу увидел перед собой Аюми с распухшим от слез лицом. Ничто не указывало на то, что они столкнулись с мистификацией. На чаше весов жизнь семнадцатилетней девочки – тут важна каждая секунда.

– Сделайте копию – быстро! Через пять минут представители прессы должны дать подписку о неразглашении!

– Они ни за что не дадут подписку о неразглашении без имен. Начнется бунт. Мы даже не сможем ничего с ними обсудить.

– Передайте, что мы вот-вот обо всем объявим; они скоро узнают дополнительные сведения. Одним словом, действуйте. Делайте что хотите, но чтобы договор был подписан!

– Не могу, тем более что…

– Можете. А имена я добуду. Вас я прошу только об одном: постараться до тех пор сохранять спокойствие. Когда-нибудь вы сами станете директором по связям с прессой – учитесь.

Все замолчали. Сува покосился на Миками, сел на стул, прикусив губу, и сунул листки в блокнот. Миками выжидательно посмотрел на Микуру.

– Я не могу дать вам их имена, – сказал тот.

Миками достал записную книжку и ручку. Неожиданно в голову ему пришла еще одна мысль.

– Вам известно, мужчина похититель или женщина?

– Что, простите?

– Меня интересует измененный голос. Гелий? Что говорит мать девочки?

– М-м-м…

– Микура, у меня нет времени!

Микура хотел было возразить, но все же кивнул:

– Она не может наверняка сказать, был ли голос, который она слышала по телефону, мужским или женским.

Не переставая записывать, Миками задал следующий вопрос:

– А что насчет акцента, каких-то особенностей речи?

– Она ничего не может сказать. Кажется, голос не был особенно запоминающимся, тем более что он был изменен с помощью гелия. Но, конечно, какой-то акцент она бы заметила.

– Во время первого разговора похититель не назвал своего имени?

– Мать девочки уверяет, что нет. Правда, она тогда была очень расстроена.

– Говорил ли похититель что-нибудь вроде «Она умрет, если вы обратитесь в полицию»? Как вы помните, четырнадцать лет назад преступник предупредил об этом во время первого же звонка.

– По-моему, нет.

Взгляд Миками переместился на руки Сувы.

– И тем не менее ее родители сообщили о похищении только через двадцать пять минут. Что они делали до того?

– Пытались дозвониться дочери на мобильный. Они боялись, что их дочь убьют, если они сообщат нам. Они долго спорили, сообщать нам или нет.

Сува захлопнул блокнот и встал. Миками закончил писать, вырвал страничку из записной книжки и протянул ее Суве вместе с первой страницей, полученной от Микуры.

– Я на вас рассчитываю.

Сува отвесил глубокий поклон.

– Значит, жду продолжения, – негромко сказал он и трусцой выбежал на лестницу. Миками понимал, что он не может вернуться без имен. Приняв решение, он снова повернулся к Микуре. И тут в кармане зазвонил телефон. Посмотрев на экран, он увидел, что ему звонит Исии.

– Миками, вы бы не могли…

– Произошло похищение.

– Похищение?

– Сейчас я выясняю подробности. Сува на пути в управление по связям со СМИ. Позвоните ему, – сказал Миками перед тем, как нажал отбой. Но он еще успел услышать дребезжащий голос Исии:

– Но ведь в таком случае комиссар не сможет…

Миками захлопнул крышку и положил телефон на стол. Визит комиссара! О нем он совсем позабыл. А Исии как будто остался совершенно равнодушен к похищению. Настоящая канцелярская крыса! Для него важнее всего не само дело, а только то, как оно скажется на визите комиссара.

А все-таки Исии прав. Совершенно прав. Теперь комиссар Кодзука к ним не приедет. Сейчас о его визите не может быть и речи.

Им предстоит расследовать новое похищение. Немыслимо даже думать о приезде комиссара. Тем более его приезд официально посвящен другому похищению, которое случилось четырнадцать лет назад… Трудно представить более нелепое положение. Интересно, как поступит комиссар? Все-таки проведет инспекцию, только назовет ее поездкой на линию фронта? Или воспользуется похищением как предлогом для того, чтобы захватить власть в префектуральном управлении? Может быть, он привезет с собой целую команду бюрократов, которые возглавят оперативный штаб, тем самым демонстрируя всем, что НПА сыграет руководящую роль? Нет, слишком рискованно.

Если похитителя не поймают, представители НПА потеряют очень много. Они потеряют лицо в глазах всей страны и уже не смогут отобрать должность директора уголовного розыска. Скорее всего, визит отложат или вовсе отменят. Ну а сейчас – если только похищение не раскроют по горячим следам – ни о каком визите не может быть и речи.

Миками почти ничего не почувствовал. При мысли о том, что комиссар не приедет, он не испытал ни разочарования, ни облегчения. Радости тоже не было. Какая ирония судьбы! Все как будто предопределено… Призрак «Рокуёна» ставит крест на инспекции «Рокуёна». Префектура все-таки стала Далласом, но вовсе не из-за префектурального управления и даже не из-за его уголовного розыска, а из-за похитителя, который назвался Сато.

– Достаточно пока? – раздраженно спросил Микура.

Миками снова бросил на него внимательный взгляд. Заглянул в глаза, пытаясь понять, о чем он думает. По-прежнему муравей, но муравей, уверенный в себе. Так он сегодня держался с самого начала. Трудно было поверить, что его, всего три с половиной часа назад, назначили одним из ведущих следователей по делу о похищении – которое, впрочем, могло оказаться мистификацией. «Рассматривают случившееся как мирную передышку», – неожиданно подумал Миками, хотя мысль показалась ему отвратительной. Похищение спасло уголовный розыск от визита комиссара.

– Если у вас больше нет вопросов, я…

– Разумеется, у меня есть вопросы! У меня еще масса вопросов! Ваши сведения устарели на три с половиной часа! – рявкнул Миками, отбрасывая всякое притворство и снова открывая записную книжку. – Итак… мать девочки пыталась перезвонить на ее мобильник. И что?

– Не смогла дозвониться.

– То же самое и сейчас?

– Да. Сигнал не отслеживается; скорее всего, из телефона вынули батарейку.

– Какой у нее провайдер?

– «До-Ко-Мо».

– Вы дозвонились до кого-нибудь из ее друзей?

– Нет – родители даже их фамилий не знают…

Миками перелистнул страницу.

– Выходит, они ее плохо воспитали?

– Они ее подавляли. Судя по всему, ее склонность к правонарушениям стала результатом того, что они слишком вмешивались в ее жизнь, когда она училась в начальной и средней школе.