– Ника?! – крикнул он, обрадовавшись. Но Ника не появилась. Зато собаки принесли и положили к его ногам Никины шапку и перчатки.

– Где она? – удивленно спросил Андрей. Псы виновато поджали хвосты.

– А Стас? Что здесь у вас произошло, ребята?

Внизу послышались возня и скулеж. Собаки как по команде прыгнули в провал. Андрей, уже ничему не удивляясь, не раздумывая, прыгнул следом.

К нему под ноги бросилась неизвестно откуда появившаяся шестая собака, залаяла взахлеб, взвизгивая и подвывая.

– Ты знаешь, где Ника? – догадался Андрей. Он торопливо достал из-за пазухи рыжий ботинок, сунул ей под нос, добавил еще шапку и перчатки. Собака схватила ботинок и рванула в темноту.

И снова он бежал куда-то сломя голову, спотыкаясь и падая, бежал до тех пор, пока не почувствовал под ногами хруст сухой травы и слежавшихся веток. Здесь собаки побежали тише и все время жались к его ногам, лишь та, что привела их сюда, не снижая темпа, рвалась вперед.

Он увидел чуть приоткрытую дверь и полоску тусклого света и успел заметить переплетение корней и ветвей вместо пола.

Тусклые людские силуэты вдруг отделились от стены, выстроились цепочкой и перекрыли ему вход.

– В очередь… – зашелестели голоса.

– Занимай очередь…

– Мне некогда, – Андрей не стал их слушать и попытался отодвинуть ближайшего, но его рука прошла сквозь тень, не встретив сопротивления.

– Некогда мне тут с вами, – пробормотал он, забегая в унылый серый коридор. Собаки уже опередили его и неслись вперед.

– Стой! – знакомая фигура преградила дорогу.

Андрей наткнулся на полицейского.

– Стас! Хорошо, что нашелся, давай вперед, бежим, там где-то Ника, – Андрей попытался обойти неподвижного полицейского, но тот не шелохнулся.

– Тебе сюда, – Стас открыл невидимую прежде дверь, – проходи.

Андрей немного растерялся, не понимая, что происходит. И вошел. Перед ним за деревянной стойкой сидели за столами три женщины, они передавали друг другу листы бумаги, да так быстро, что казалось, будто бумага сама кружит в воздухе, подчиняясь неведомому закону или приказу.

Андрей не видел лиц женщин. Но уже догадался, куда он попал. Ника назвала их мойрами – это ведь о них она рассказывала? И краевед пытался предупредить.

– Имя! – произнесла одна из женщин, не поднимая головы от кипы белых страниц на столе.

– Щаз! – огрызнулся Андрей.

Женщина медленно подняла пепельно-седую голову и уставилась на Андрея пустыми глазницами. Ее лицо не выражало ничего, ни гнева, ни удивления, ни даже скуки или раздражения. Ничего! Манекен!

– Неправильный ответ, – равнодушно произнесла она. – Назови свое имя.

– С чего бы? – прищурился Андрей, он смотрел прямо в пустые глазницы женщины, потому что был уверен – она его видит!

– Это вопрос? – без тени эмоции произнесла она.

– Риторический, – огрызнулся Андрей. Эта тетка и две ее товарки каким-то образом забирают память. Андрей помнил появление обескураженной Ники с листком бумаги, почти мгновенно рассыпавшимся прахом. Ника несколько минут не могла узнать Андрея, предупреждение сумасшедшего краеведа сбылось.

– За многочисленные нарушения, неадекватное поведение и бунт подвергнуть наказанию, – отчеканила безглазая женщина.

Андрей не успел ничего сделать, как кто-то сильный схватил его сзади за локти, завел руки за спину и сковал наручниками. Он попытался обернуться, чтоб увидеть напавшего, но ему это не удалось, и тогда, изловчившись, он что есть силы лягнул конвоира. Видимо, попал по ноге, потому что хватка ослабла и послышалось приглушенное ругательство.

– Стас! – Андрей резко повернулся и увидел полицейского с перекошенным от боли лицом.

– Каратист чертов! – Стас отвесил Андрею подзатыльник и недоумевающе уставился на него.

– Стас, ты чё руки распускаешь! – возмутился Андрей.

– А ты чего ногами машешь?! – вскипел полицейский.

– Наручники сними, – потребовал Андрей, – а потом спрашивай.

– Наручники? – удивился полицейский. – Откуда на тебе наручники?

– От верблюда! – огрызнулся Андрей. – Ключ у тебя в руках, снимай скорее!

Стас, по-видимому, совершенно растерялся, Андрей снова повернулся к нему спиной:

– Ну, давай скорее!

И сразу же столкнулся с невидящими взглядами сразу трех женщин Они стояли у своих столов, три неразличимые копии, затянутые в некие подобия мундиров, и в то же время казалось, что это не мундиры, а саваны, покрывающие высохшие тела мумий. Андрей увидел три камня, расколовшуюся на три части скалу и безжизненную пустыню, покрытую битыми черепками глиняных табличек. Черные тени скользили по пустому небу, а точнее – небытию, потому что никак нельзя назвать небом то, чего на самом деле нет.

– Он видит истинную суть вещей, – проскрежетал голос одной из мумий.

У Андрея от ужаса зашевелились волосы на голове.

– Стас, валим отсюда! – прошептал он, сбрасывая наручники. Металлические кольца, глухо звякнув, упали на глиняные черепки.

– Старший сержант Бредихин! – раздался повелительный окрик. Как будто гаркнули три сразу, хором. Полицейский вытянулся в струнку и замер.

– Убей его! – три скрюченных пальца с черными когтями указали на Андрея.

Стас, как заводная игрушка, отдал честь и полез в кобуру.

– Ну-ну, – испугавшийся было Андрей усмехнулся. – Пистолетик-то сломался! – Он погрозил мумиям кулаком и схватил Стаса за руку: – Не слушай этих ведьм, они тебя зомбируют, валим отсюда! Я тебе потом все объясню.

Стас вздрогнул, покачнулся, ноги не слушались его, но Андрей тащил, не отпускал.

– Иди-иди, не хватало еще, чтоб ты остался у этих монстрих! Шевелись! А то эти людоедки еще и сожрать нас захотят…

Стас медленно, шаг за шагом, преодолевал охватившую его неподвижность.

– Подавятся, проклятые! – прохрипел он, задыхаясь.

– Вот, правильно! – обрадовался Андрей. – Борись, не поддавайся!

Взлетели керамические обломки, поднялась буря, противный ветер бросал в лицо песок и осколки, не давал идти, толкал назад к трем злобным фуриям, тянущим к беглецам свои когтистые руки.

– Вперед! – что есть мочи кричал Андрей, одной рукой стараясь закрыться от песчаной бури, а второй крепко вцепившись в руку Стаса. – Не отставай!

Над головами разевали жадные жерла черные воронки смерчей, они громко схлопывались, обдавая беглецов невыносимым смрадом. Казалось, еще мгновение – и от двух жалких человечков не останется и мокрого места, но свирепствовавшая буря никак не могла совладать с ними. Стоило одному из них оступиться, как другой поднимал его, и они двигались дальше, наперекор шквалистому ветру, невзирая на смерчи и секущий песок.