Мое раннее предчувствие, что жизнь моя не будет связана с кино, оправдалось, однако не полностью. Сценарным делом я в России позанималась недолго, хотя в финансовом отношении весьма успешно. До сих пор помню, с каким радостным изумлением я обнаруживала в сберкассе вновь и вновь поступавшие на мой счет суммы за фильм-адаптацию, который показывали телестанции по всей огромной стране! Да, доходное могло быть занятие – но не мое. Перешла на переводы, чем и занималась вплоть до отъезда и после него.

И никак не предвидела, что мое кинообразование сыграет все-таки в моей жизни серьезную роль. И не только в профессиональной жизни, а в личной.

Покончив со всеми регулярными «службами», я зарабатывала, помимо переводов для радио многими разными мелкими способами. Познакомилась с человеком, который, уловив веяния времени, построил недолговечный, но успешный бизнес на издании русскоязычных книг – оригинальных и переводных. Сам он русского языка не знал, и я стала у него «читателем». Писала ему рецензии (по-английски) с кратким описанием содержания и с рекомендацией, стоит издавать или нет. Ничего я, разумеется, не понимала в специфике книготорговли, что стоит издавать, а что не стоит, руководствовалась исключительно собственным вкусом. Но издатель часто следовал моим рекомендациям. Многие напечатавшиеся у него наши писатели до сих пор не знают, что должны бы сказать мне спасибо! А я говорю спасибо издателю, г-ну Чериковеру, и не только за заработок, но и за фамилию, которую он, сам того не зная, подарил герою одного из моих собственных сочинений.

Крупнейшим своим переводческим достижением считаю перевод с русского на английский толстенной докторской диссертации по проблемам хирургии полостных травм, о которых, естественно, не имела ни малейшего понятия ни на каком языке. Позже мне доставались для перевода сочинения различных ивритских писателей, в том числе и хороших, известных. Но, во-первых, переводилось на русский, а во-вторых, все-таки художественная литература, я хоть приблизительно знаю, что это такое. Значит, полегче. А там я плавала без руля и без ветрил в неведомом море. Однако автор диссертацию в моем переводе успешно защитил и заплатил мне щедро. Ах, да чего только не случалось переводить! Письма, завещания, заявления, разные справки, рекламные брошюрки, даже счета. Отказываться ни от чего не приходилось.

Другим видом заработка я обязана Еврейскому агентству и муниципалитету города Иерусалима. Оба эти учреждения приглашали в Израиль разных видных лиц, в основном в целях пропаганды, для установления «культурных связей». Писателей, ученых, политиков. Чаще всего из Америки, но и из других стран тоже. Время от времени меня звали переводить для них и вообще сопровождать во всех поездках. Вот это было хорошее, хорошо оплачиваемое и увлекательное занятие. Я не только знакомилась с интересными людьми, но, главное, поездила по стране, почитала, чтобы потом пересказывать им, про ее историю и географию, климат, флору и фауну и пр.

Один раз, гораздо позже, я сопровождала и переводила даже русского человека, знаменитого писателя-эмигранта с женой. Для чего его пригласили в Иерусалим из Парижа – не знал, кажется, ни муниципалитет, ни он сам. Но все было оплачено, поселили в чудном доме Мишкенот Шеананим (очень подходящее название, «Обитель беззаботных»), кормили, поили и выгуливали, и гость принимал все даваемое благосклонно, улыбался в усы и бороду. Со мной он обходился любезно, чего никак нельзя сказать о его супруге. Насколько мне помнится, это он был аристократического происхождения, но настоящей барыней держалась она. Обращалась со мной, как с наемной прислугой: подите туда, подайте это, отнесите то. Я ее приказов не слышала, охотно выполняла вежливые пожелания самого гостя, и она тут же вырастила на меня острый хищный зуб.

Во время одной из прогулок вокруг Старого города я пригласила их к себе домой поесть.

– Я живу здесь недалеко, в очень экзотическом и живописном месте, в Гефсиманском саду, у подножия Масличной горы. Вид оттуда потрясающий. Может быть, вам будет любопытно. Да и проголодались все, поедим, – сказала я.

Писатель загорелся:

– Пошли, пошли! – Он ухватил меня под руку и потянул в направлении, куда я показывала.

Жена подскочила сзади и вырвала мужнину руку из-под моей:

– Это еще зачем? Что тебе там делать? Пообедаем дома, там прекрасно кормят.

– Но я бы хотел…

– Нет, мы возвращаемся. Ты устал, после обеда тебе надо отдохнуть.

Писатель неохотно остановился:

– Да ведь интересно же…

– До меня отсюда буквально три шага, – заметила я. – А до Мишкенот как минимум полчаса ходьбы. И доехать не на чем. Отдохнете у меня, тогда вернемся.

– Мы вернемся сейчас, – распорядилась мадам. – А вы можете быть свободны.

– Нет, я обязана проводить вас до…

– Я помню дорогу. Можете идти. Или вам невыгодно уходить? Вам платят по часам?

– Нет, по дням, и с надбавкой за вредность, – деловито ответила я.

Писатель еле заметно ухмыльнулся, а мадам посмотрела на меня с некоторым даже удивлением. Я не стала дожидаться, пока выльется копившийся у нее на языке яд, и быстро пошла прочь.

Особенно трудно было мне переводить интервью, которое писатель давал, кажется, израильскому телевидению. Говорил он невнятно и несвязно, с характерным русско-советским невниманием к собеседнику, упоминая события и реалии, интервьюеру заведомо незнакомые, и ничего не объясняя. Мадам ежеминутно вмешивалась, вставляла свои поправки и дополнения, а когда я пыталась кратенько что-нибудь объяснить, резко обрывала меня словами «это всем известно». Считала, видимо, что весь мир с неотрывным интересом следит за всеми перипетиями их судьбы. В результате не только телевизионная женщина мало что поняла, но и я тоже. И уж что я там напереводила, знает один бог.

Но это все было значительно позже. А тогда снова всплыло на поверхность мое киношное образование и на годы решило мою судьбу.

Приехал из Америки в Израиль кинорежиссер-голландец, призер Каннского фестиваля за документальный фильм «Небо над Голландией». Приехал, чтобы снять фильм на модную тогда тему: евреи из Советского Союза, переселяющиеся в Израиль. Он не знал, разумеется, ни русского, ни иврита, мало что знал и об Израиле, и о Советском Союзе. Знал он об Израиле мало, но оказался горячим сионистом. Вообще считал создание государства Израиль одним из пяти самых значительных событий ХХ века (четыре других: Первая мировая война, русская революция, Катастрофа и высадка людей на Луну). В нем самом не было ни капли еврейской крови, а был китайско-норвежско-ирландско-голландский коктейль.

Этому человеку и дали в помощники испытанного киноспециалиста, к тому же с языками, – меня.

С этого момента моя кинокарьера началась заново. Режиссер был уже немолод, талантлив и опытен, но попытки общения с экс-советскими людьми приводили его в некоторое остолбенение. А ведь он снимал по всему свету – и в Африке, и в Китае, и в Испании, и в своей Голландии… «Особенные, особенные люди, – говорил он задумчиво, – таких я еще не встречал».