– Мне кажется, нам сейчас в историю не стоит особенно углубляться, – донеслось из кресла. – А уж в дифирамбы тем паче.

– Это все для общей картины, – успокоил автора сделанного замечания Ахаян. – Но вы правы. Я думаю, мы также можем опустить все лишние детали, подробности. Особенно касающиеся подготовки. Хотя, надо заметить, проблем у нас, особенно на начальной стадии, было немало. Паспорта, визы. Все же оформлялось в считаные дни. Но это еще мелочи. Самое главное, уломать еще надо было. Не Ивана Прокофьевича. Он у нас на такие дела как пионер. Начальство чтобы добро дало. Но, Господь помог, все, слава богу, утряслось. И в назначенный час Иван Прокофьевич и Лидия Тимофеевна поднялись на пароход, заняли свою каюту в классе?..

– «Карония», – подсказал Иван Прокофьевич.

– ...«Карония», и благополучно отправились в плавание вместе с остальными героями нашей эпопеи. Ну а об остальном... – Ахаян повернул голову налево, – я полагаю, Иван Прокофьич вам уже сам...

Сидящий в кресле старик вздохнул и немного подался вперед.

– Ну что, ребятки, я тоже особенно растекаться-то не буду. – Он посмотрел на Бутко и кивнул в сторону Иванова. – Вон здесь живой свидетель сидит. Он, если нужно, поведает. О том, что видел. И слышал. Я же вам расскажу то, чего он не видел. И о чем слышать был не должен. Но для начала достанем-ка моего помощника. – Иван Прокофьевич открыл стоящий возле его ног портфель и достал оттуда какой-то непонятный предмет, основным элементом которого был небольшой шар, напоминающий глобус и закрепленный на металлической оси, уходящей в плоскую подставку. Возле глобуса, на тоненьких проволочках, были закреплены еще два маленьких шарика-спутника.

– Астролябия, – усмехнулся Иванов.

– Какая астролябия?

– Да это так подруга наша прибор этот назвала. А что это, кстати, вообще такое?

– Это? – озадаченно протянул хозяин прибора. – А хрен его знает. Это лучше спросить у того, кто мне его раздобыл. – Он перевел вопросительный взгляд на Ахаяна.

– Да мне так толком и не объяснили. Но насколько я понял, это какое-то наглядное пособие. Для школьников. По географии или по астрономии. В прошлом веке использовалось. Вернее, уже в позапрошлом. – Василий Иванович посмотрел на Олега. – А ты чего его совсем не помнишь?

– Ну... что-то знакомое. Кстати, еще на пароходе показалось, – Олег почесал затылок и сосредоточенно зажмурил глаза. – Где-то же видел нечто подобное. Причем ведь не так давно.

– Думай, Ананий, думай.

– Стоп! – Иванов снова открыл глаза и посмотрел на автора вопроса. – А не эта ли штука стояла там, на столе, в салоне? В «квадрате антикваров».

– Молодец, все-таки вспомнил. Значит, не совсем безнадежно с памятью, – улыбнулся автор и тут же повернул голову налево. – Может, Иван Прокофьевич, товарищам немного пояснить, как сама идея возникла. С этой хреновиной... и вообще. А то, я смотрю, Михаил Альбертыч что-то как-то не совсем догоняет.

– Да как идеи возникают, – пожал плечами Иван Прокофьевич. – Разве ж это объяснишь. Или этому научишь. Я боюсь, это даже такому златоусту и философу, как ты, вряд ли под силу будет. Думать надо, ребятки, думать. Анализировать. Сопоставлять. О чем думать, спросите. О человеке. Это для нас самый главный предмет. Умных людей подсказки забывать тоже не стоит. Вот, например, кто-то однажды очень хорошо сказал, из ваших же, по-моему, кто-то, из романских, не Петрарка ли, поправьте, если ошибаюсь: «У кого много пороков – много и повелителей». А? Как точно. Ну, пороки-то, это наверно, слишком сильно сказано. Мы их мягче назовем – слабости. То есть слабость человека – это его повелитель. Но это ведь она им повелевает, а не мы. А повелевать нужно нам. Что же делать? – Он посмотрел на Михаила Альбертовича.

– Ну... узнать, что это за слабость, и воздействовать на нее, – слегка развел руками тот и уточнил: – Использовать в наших целях.

– А если таких слабостей не одна?

– Тогда надо воздействовать по возможности на все из них.

– А если нет возможности. Дефицит времени. И всего остального прочего.

– Тогда надо выбрать самую сильную слабость, – после секундного раздумья уверенно продолжил Бутко. – Конечно, правда, немного забавно звучит: сильная слабость. Скажем так, главную слабость. Доминирующую.

– То есть, иными словами, найти у человека его ахиллесову пяту, – вставил Иванов и при этом, как бы в поисках поддержки, посмотрел на Василия Ивановича, но, не получив ее, перевел взгляд на «господина Ван И».

– Ахиллесову пяту, – нахмурившись и опустив глаза, посопел старик, но уже через какую-то пару секунд устремил на Олега пристальный взгляд. – А какая, как вам показалось, самая сильная слабость у нашей драгоценной рыжеволосой красавицы? Ее ахиллесова пята?

– Я думаю, тщеславие. Неудовлетворенные амбиции, – не очень уверенно ответил Олег.

– И вам удалось на нее воздействовать?

– Ну... по большому счету, мне кажется, не очень удачно. Вернее, продуктивно.

– А были у нее еще какие-нибудь слабости?

– Ну... были, конечно, да.

– Менее сильные, чем тщеславие.

– На мой взгляд, да.

– Например, какие?

– Например, та же самая... я не знаю, как это одним словом, суеверие, что ли, нет, не суеверие. Ну вот эта ее склонность ко всяким гаданиям... предсказаниям и всякой прочей... – Олег, вместо словесного окончания фразы, сделал неопределенный жест рукой.

– Скажем так, некоторая чрезмерная доверчивость. В определенных специфических случаях и обстоятельствах.

– Ну да.

– И вы эту слабость не то чтобы проигнорировали, но... некоторым образом как бы отодвинули на второй план. Так?

– Отодвинули, – вздохнул Олег. – И как мне начинает казаться, очень даже зря.

– И почему же вы так сделали?

Иванов задумчиво и немного виновато пожал плечами:

– Ну... трудно так сейчас сказать, почему.

– Может быть, потому, что исходили из не совсем правильной посылки?

– То есть?

– Вы считали, что искать и воздействовать нужно на самую сильную в человеке слабость... или страсть. На ту, которая всего сильнее им владеет. Самую главную. Доминирующую. В то время как надо было воздействовать... на какую?.. – в воздухе повисла пауза, – на самую уязвимую! На ту, на которую у вас есть более или менее прочные и надежные рычаги воздействия. А какие самые действенные рычаги? – Иван Прокофьевич, снова подождав ответа и снова его не дождавшись, перевел взгляд на Бутко, который так же, как и его младший коллега, опустив глаза, пожал плечами. – А вот здесь мы должны уже вспомнить нашего незабвенного Федора Михайловича. Какие три ключевых слова назвал его Великий инквизитор?.. Чудо... Тайна... И?

– Авторитет, – вздохнул Иванов.