Это мне и подполковник Баринов все время говорит. Дескать: «Смотри, Даша, не лезь на рожон, делай лишь то, что тебе велели. Мы тебя, конечно, прикрываем, но ножом эти скоты могут тебя пырнуть втихаря, да так, что мы не успеем прийти на помощь».

И отец это мне все время повторяет. Но я же не слепая и вижу, как он за меня переживает. И за дядю Диму тоже. Весь извелся, когда тот отправился на люгере разведать силы британцев. Зато как мы его встретили, когда он вернулся с победой! Я ему с разбегу на шею кинулась, а отец даже всплакнул от обилия чувств. Дядя Дима теперь герой. Подполковник Баринов сказал, что сам император присвоил ему чин лейтенанта флота Российского. Во дела! Может быть, и мне тоже что-то обломится. Все же кое-что полезное я тоже делаю.

Вон, на последней встрече с нашим бедным янки (хотя он не янки – как Керриган мне разъяснил, янки – это жители Новой Англии, сиречь Массачусетса, Коннектикута и прочих Род-Айлендов, а он – южанин) я ему такую оплеуху залепила, что у бедняги аж голова дернулась. Мне его было искренне жаль – очень уж он милый и старомодный, настоящий джентльмен, не чета так называемым «джентльменам» с Туманного Альбиона. Но, как мне говорил наш подполковник, надо все делать «по чесноку» – тут не театр, где тебя просто освистают, если схалтуришь. Здесь в качестве зрителей народ опытный, жизнью тертый и судьбой битый.

Вернувшись в нашу штаб-квартиру, я доложила Баринову о моем разговоре с американцем – и, самое главное, о том, что среди пленных инглизов есть человек, который может узнать нашего «засланного казачка» и сдать его Виконту. Подполковник, узнав об этом, не на шутку всполошился.

– Этого Смита надо срочно отправить в «страну вечной охоты». Он нам всю игру может испортить. Может быть, грохнуть его при попытке к бегству? Слушай, Даша, а ты хорошо запомнила рожу этого сержанта?

– На зрительную память не жалуюсь, Николай Михайлович, – ответила я. – Думаю, что узнаю.

– Хорошо, – кивнул Баринов. – Тогда тебе придется прогуляться вместе со мной до башни, в которой сидит вся эта гоп-компания. Заодно я посмотрю, как там наши орлы подготовились к вечернему представлению.

– Это вы о чем? – поинтересовалась я.

– Дело в том, что наш неугомонный Виконт решил организовать массовый побег пленных. Ему нужны храбрые и крепкие ребята. Видимо, на здешних эстонцев он не может во всем положиться. Поэтому через своих людей мы довели до сведения Виконта, что из башни можно драпануть. С помощью Керригана мы собирались выпустить с десяток пленных. Такой побег поднял бы реноме нашего агента, а мы снабдили бы побегушников «маячками», которые позволили бы нам отслеживать их передвижение.

– Неплохо придумано, – кивнула я. – Только, похоже, появление этого чертова сержанта может спутать все ваши карты.

– Вот и я того же мнения, – подполковник задумчиво почесал подбородок. – Не хочется рисковать нашим парнем, который, хотя и пиндос, но человек не просто вполне порядочный, а целиком и полностью наш. Придется пристрелить этого нехорошего сержанта. А остальных, которые будут спускаться по лестнице вслед за ним, мы снова загоним в башню. Интересно, каким по счету из числа беглецов окажется Смит?

Мы с Бариновым и Джексоном снова прогулялись до «Толстой Маргариты» – ну, знаю я, знаю, что сейчас она носит другое название, – где меня провели в помещение, из которого хорошо было видно всех арестантов.

Я внимательно осмотрела освещенное зыбким светом факелов нутро башни и, узнав сержанта, толкнула локтем подполковника.

– Вон, смотрите, это тот тип в красном мундире и белых панталонах. – Тут я не удержалась и хихикнула, вспомнив, что в нашем времени это название носила одна из интимных деталей женской одежды. – Видите, он сейчас что-то говорит флотскому, ну, тому, который пониже его ростом и одет в нарядный камзол.

– Ага, понял, – кивнул Баринов. – Мерзкая у него, между прочим, рожа. Значит, сегодня мы его и уконтрапупим. Спасибо тебе, Даша. Ты нам здорово помогла. Ты куда сейчас, домой?

– Я бы хотела зайти по дороге к невесте Крузенштерна.

Юлия жила у своего брата на положении бедной родственницы. Правда, когда господин фон Таубе узнал, что среди знакомых его сестры появились люди, вхожие во дворец к самому императору, он стал до приторности любезным ко мне и к Юлии. Я же не только с большим удовольствием общалась с этой умной и воспитанной девицей, но и использовала визиты к ней для того, чтобы ополоснуться и привести себя в порядок.

И ничего тут смешного нет – ведь моим современницам из XXI века даже в страшном сне трудно представить жизнь в условиях, когда представительница слабого пола не может нормально принять душ и помыться. Мужикам – им проще. Если им надо, то они могут прямо во дворе обливаться водой, да и белье они могут менять не каждый день.

А каково мне?! Мы договорились с Юлией, что каждый вечер я буду заглядывать к ней, чтобы совершить омовение. Она к этому времени нагревала воду, а затем помогала мне приводить себя в порядок. Потом я переодевалась в чистое белье – прачка баронов фон Таубе за умеренную плату его стирала – после чего мы сидели с Юлией, пили чай и беседовали «за жизнь». Джексон же внимательно нас слушал, изредка зевая и поскуливая. Потом я связывалась по рации с отцом, и он с дядей Димой заходили за мной к Юлии, чтобы проводить до дома.

Так было и сегодня. После того, как я вышла на связь с папой, я стала собираться. Юлия, так и не сумевшая привыкнуть к нашим чудесам, с изумлением смотрела на коробочку, из которой звучали человеческие голоса.

Отец и дядя Дима пришли через полчаса. Они оба были слегка навеселе – папа сказал мне, что они выпили «по чуть-чуть», чтобы обмыть новое звание дяди Димы. Вместе мы не спеша шли по улицам средневекового города. Было уже темно, и прохожих не видно. Вдруг в районе «Толстой Маргариты» хлопнул выстрел и раздались крики. Отец и дядя Дима схватились за оружие, но я сообщила им о том, что мне сегодня рассказал подполковник Баринов.

Дядя Дима, как более опытный, пошел впереди, а мы зашагали вслед за ним. Джексон, почувствовавший наше настроение, насторожился. Неожиданно он зарычал и басовито залаял. Какая-то тень впереди нас шарахнулась в сторону и скрылась в одном из темных переулков.

Мы продолжали осторожно