— Я могу рассказать еще забавную историю про гея, - быстро предлагает она.

Мы пересматриваемся и, кажется, абсолютно одновременно кривим губы, как бы говоря: «Это точно не самая удачная альтернатива».

Но ее пятка до сих пор в моих руках, и я готов променять год жизни еще хотя бы на минуту вот этого - просто сидеть рядом, просто шутить, просто иметь возможность дотрагиваться до нее. Даже если совесть уже откровенно тычет в глаза третьим пунктом моего Личного Кодекса: женщины друзей - табу.

А еще наш разговор расслабил Планетку - и она вряд ли осознает, что уже не цепляется в дурацкий плед, и его края расходятся в стороны, обнажая сначала ее круглые колени. Потом - мускулистые бедра и выше, до того места, где короткие пижамные шорты (бля, они тоже с котятами!) присобрались в районе промежности.

У нее реально пиздатые ноги.

Длинные, достаточно крепкие, подкачаные - я хорошо вижу каждую вылепленную тренировками мышцу и точно знаю, сколько усилий она потратила, чтобы выглядеть вот так. Это не тонкие «палки» одинаковой толщины у бедра и щиколотки, и не здоровенные ляжки бабищи, которая на каждом шагу кричит, что штанга и силовые тренировки - это все фу и уродует женщину.

Если бы Вика, как утверждает, дышала спортом и жить не могла без спортзала - ее ноги были бы хотя бы в половину такими же крутыми. Но у нее, конечно, все и близко не так.

— Как твои успехи с укрощением большой железной палки? - спрашиваю я, цепляясь взглядом за крупный синяк на внутренней стороне бедра. Только это удерживает меня от желание развести ей ноги и попробовать, какая она там - в том месте, где эти безобразно короткие шорты собрались в складки.

— Я очень стараюсь, - послушно отвечает она. - Еще мало что получается, но я научилась делать пару связок и даже почти перестала спотыкаться на стрипах.

— Стрипах? - Ох, бля, только не говори, что это те здоровенные туфли, в которых девочки у шеста выкручивают жопой восьмерки.

— Ну это такая специальная обувь. - Планетка запинается - и я поднимаю голову.

Она жует нижнюю губу и одновременно неловко и безуспешно пытается подтянуть ноги в безопасное укрытие пледа. Я подаюсь вперед, напираю ровно до такой степени, чтобы у нее не осталось выхода, кроме как развести колени навстречу моей груди.

Вообще по хуй, что сейчас происходит во внешнем мире.

Я хочу более тесного контакта.

Хочу чувствовать ее ноги, обернутые вокруг себя. Или, блять, хотя бы колени, прижатые к моим ребрам.

— На высоких каблуках и здоровенной платформе? - Я проталкиваю себя дальше, укладываю ладони ей на бедра, когда она судорожно сжимает вокруг меня ноги.

Если кто-то зайдет и увидит нас вот так - это будет ёбаный пиздец в бесконечной степени.

Но думать об этом сейчас я абсолютно не хочу.

— Да, они. - Вера вздрагивает, потому что плед окончательно выскальзывает из ее пальцев и скатывается куда-то за спину бесполезной тряпкой.

«И Олег разрешил?» - залетает в голову совершенно лишняя мысль.

А вслед за ней: «Он видел тебя такой? Или, может, ты уже разучиваешь какой-то особенный танец ему в подарок на День Рождения?»

Меня подкручивает откуда-то изнутри, как будто все демоны и темные твари сговорились, чтобы прорвать плотину моего терпения.

Я, блять, не хочу, чтобы на тебя кто-то смотрел, Планетка!

Я, блять, не хочу, чтобы к тебе кто-то прикасался!

Я…

— Олег не одобряет это мое хобби, - говорит она - и я готов поспорить, что разговоры на эту тему они проводят регулярно. - При нем об этом даже говорить нельзя. И в студию он ни разу не приходил. И вряд ли когда-то придет. Кажется, еще немного, и я сдамся.

— Ты не сдалась, когда на вытяжке лежала и училась заново ходить, а сейчас-то чего?

Эти слова произносятся сами собой, потому что именно с той отметки ее жизни, с первой фотографии в дурацкой социальной сети, я начал заново узнавать Планетку.

Но только когда пауза затягивается, до меня доходит, как по-глупому я себя выдал. И вроде бы - чего тут такого-то? Подумаешь, шарился на ее странице, как сопливый поклонник. Но получается как-то тупо.

— Ты… - Вера пытается понять, откуда у меня такие глубокие познания о ее прошлом. - Это тебе Олег рассказал?

— Нет, - честно признаюсь я, - это я потратил целый день и целую ночь, читая твой Инстаграм. Тебе нужно книги писать - у тебя отличный слог. Ну и еще от некоторых постов даже старому мне хотелось взять жопу в руки и пойти на внеочередную пробежку.

— Ты правда все там прочитал?

У нее такой голос в этот момент, что я в который раз с наслаждением впитываю ее живую мимику. Она у нее и правда «живая», а не как у обколотых ботоксом тёлок, которые лишний раз боятся улыбнуться, чтобы где-то там что-то не морщинилось и не «заламывалось». А у Планетки огромные круглые от удивления глаза и полураскрытые губы, как будто она так и не решилась обрушить на меня еще сотню вопросов.

— Правда. Говорю же - у тебя отличный слог, Планетка.

Чтобы наше непринужденное общение не превратилось в полный окончательный зашквар, силой заставляю себя отклониться, плюхаюсь задницей на пол и скрещиваю ноги по-турецки. Теперь между нами есть пространство для воздуха, но теперь ее ноги широко расставлены почти по обе стороны моих коленей, а то место между ногами становится настоящим магнитом для моего похотливого взгляда. Хотя, если говорить конкретно про сейчас, я не могу с уверенностью сказать, от чего я кайфую больше - от возможности наслаждаться ее физическим присутствием или от нашей болтовни. Мне тридцать три года, в моей жизни были женщины разного возраста - и немного старше ее и намного старше меня, но только одна из них доставляла мне удовольствие самыми обычными разговорами.

Та, которая заплатила за это слишком высокую цену.

— А я… знаешь… ну… - Планетка мнется - и я рад, что попытка угадать причину ее смущения отвлекает меня от тех хуевых воспоминаний. - Я когда-то хотела написать книгу. Особенно, когда начиталась про инквизитора и боевых ангелов Империи!

— Мне кажется, каждый уважающий себя фанат хотел написать продолжение, когда в конце их всех положили ни за что.

— Я ревела в три ручья! - Она так искренне морщит нос, что у меня нет ни тени сомнения - она действительно плакала и рвала душу за выдуманными героями, которых подло отправили на смерть. - Хорошо, что я балерина, а не писатель, иначе приключения Ангелов Императора превратились бы в Будни Боевых Единорогов.

Она украдкой хихикает в кулак, и мои губы сами собой растягиваются в ответную улыбку.

Сейчас все слишком хорошо, чтобы рассказывать ей про вопросы, которые задавал Олег, когда заметил мою личную коллекцию книг из той же серии. Возможно, я просто придаю этому слишком много значения, как человеку, совершившему преступление, всюду видятся подозрительные взгляды. Может, если просто не дергаться и не отсвечивать, то история сама собой сойдет на нет?