— Я не оставлю раненых там, где могут оказаться лазутчики этого мерзавца Синьявы. Те, кто не сможет идти, поедут в санитарных фургонах с обозом. Если вам с нами по пути, можете снова побеседовать с Пакс.

— Как вы полагаете, понадобится ли вам в дальнейшем помощь жрецов?

— Деликатно сформулировано, друг мой, — улыбнулся герцог. — Благодарю, но надеюсь, что дальше нас ждут суровые сражения, но не штурмы крепостей, находящихся под покровительством злых божеств. Всегда рад принять вашу помощь в излечении раненых, но у меня есть и другие способы лечения.

— Я бы хотел оказаться с вами тогда, когда вы схватите Синьяву. Сейчас мой путь лежит в Вонгу. Полагаю, что все же наши пути еще не раз пересекутся в этой кампании.

— В Вонгу? Мы тоже будем там, хотя я не берусь сказать, как скоро. Если хотите, можете присоединиться к моей колонне.

— Это мысль…

— Но если вы поедете с нами, то должны будете оставаться в колонне до места назначения. Разумеется, какого бы мнения о вашем братстве я ни придерживался, в благородстве маршалов и паладинов Геда усомниться может только глупец. И все же… Вы видели, какие инструменты мы находили в крепостях Синьявы, в каком виде мы находили трупы пленников. Пытки — страшная вещь. А идти мы будем по местам, наводненным шпионами Синьявы. Я не могу рисковать ротой, поймите меня правильно.

— Я все прекрасно понимаю, мой господин. Если я решу ехать с вами, то сообщу об этом на рассвете. Не стану больше вас задерживать. С вашего разрешения я вознесу молитву Геду во имя успеха вашего дела.

— Что-что, а молитвы и благословения мы всегда принимаем с благодарностью, — вздохнул герцог.

Когда Верховный Маршал вышел из шатра, офицеры переглянулись.

— Ну что скажете? — спросил их герцог.

Арколин отмахнулся:

— Только болван, зная, что совершила Пакс в прошлом году, мог предположить, что она служит злым силам.

— Я не помню, — заговорила Доррин, — рассказывала ли я вам об одном случае в Ротенгри…

— Каком? — удивился герцог. — Еще что-то с Пакс?

— Да. Вы помните, что там был найден и убит жрец Ачрии.

— Ну конечно. Она тоже принимала в этом участие?

Доррин кивнула:

— Я тогда решила, что это медальон Канны спас ее. Дважды Пакс уходила от верной смерти — от стрелы, пущенной в нее из арбалета, и от яда на ранившем ее кинжале. К счастью, я не дала ей прикоснуться к серебряному пауку, но, поклоняясь Фальку, я по-другому смотрела на все случившееся, приписав многое просто цепочке случайных совпадений. И все же я согласна с Маршалом: что-то защищает Пакс, хранит ее в самых безнадежных ситуациях.

— Ранений у нее, между прочим, будь здоров, — заметил Арколин.

— Да, разумеется, она не заколдована. Но, если подумать, Пакс почти все время стоит в первой шеренге, и пока что, как видим, на ней лишь царапины.

— Но и боец она не из худших, — напомнил герцог. — Хотя я вынужден согласиться с тем, что, скорее всего, что-то хранит Пакс по крайней мере от самых страшных опасностей. А что вы скажете на то, чтобы отпустить ее из роты?

Доррин нахмурилась:

— Пожалуй, я согласилась бы.

— Но ведь она может расти и дальше в нашей роте, — словно оправдываясь, сказал герцог. — Если так дела пойдут, скоро она станет капралом, а там, глядишь, и сержантом. В конце концов, если заслужит, может быть и капитаном.

Помолчав, Пелан вздохнул и добавил:

— А уж если и этого ей мало будет, тогда действительно придется отпускать ее из роты.

Он улыбнулся, и Доррин поспешила воспользоваться его настроением:

— Я бы ее хоть сейчас взяла в заместители… вместо Пески.

Пелан рассмеялся:

— Я все понял, Доррин. Песка действительно не тот человек, который задержится у нас в роте. В конце сезона я его рассчитаю. Подберем тебе другого заместителя. Пока что, полагаю, не Пакс, если не возражаешь.

— Договорились, — весело согласилась Доррин.

— Что касается Пакс, — вернулся к теме Пелан, — я не собираюсь даже заводить с ней разговора о том, что она может уйти из роты. Захочет — пожалуйста. Но мне кажется, ей еще нужно набраться опыта, чтобы с уверенностью стать воином-одиночкой. Кстати, Арколин, с твоего разрешения я попрошу инструкторов, чтобы они уделяли больше внимания обучению Пакс ведению боя в одиночку, с соответствующим оружием. И если что-нибудь еще случится с нею или с этим чертовым медальоном, немедленно сообщите мне. Ясно?

Офицеры кивнули и вместе с герцогом склонились над картами.

Путь от Сибили Пакс проделала в санитарном обозе. Каждый вечер Воула приходила к ней и рассказывала о том, что выпало у Пакс из памяти, — о сражении на стене, о схватке жрецов Лиарта с Меченосцами Тира и служителями Геда, о том, как сама Пакс вмешалась в этот бой. Пакс, закусив губы, слушала и качала головой: надо же, быть рядом с паладином, даже сражаться бок о бок с ним, и все забыть из-за какого-то камня, угодившего в голову.

Кроме этого, Воула рассказывала о штурме последнего бастиона — дворца Синьявы в Сибили:

— Я даже не представляла себе, что в одном месте может быть столько золота. Даже зеркало золотое. Полы во дворце выложены красивыми узорами из мелких кусочков камня. Очень красиво. А в одной комнате и стены и потолок были матово-белыми. Но видела бы ты, как они заиграли, когда сквозь открытое окно в комнату попал солнечный луч. Мы так и застыли. Но это все во дворце, а под ним…

Воула сделала паузу и начала описывать страшные пыточные камеры с порой еще живыми, но безнадежно изуродованными жертвами. Эти камеры занимали все подземелье дворца и соединялись с храмом Лиарта, на главном алтаре которого солдаты обнаружили еще теплый труп ребенка с разбитой головой и вспоротым животом.

Пакс передернулась и перевела разговор на другую тему:

— Сколько всего времени у меня выпало из памяти? И сколько я потом лежала в лазарете?

— Да ты не помнишь всего-то день. И два дня потом мы еще добивали гарнизон крепости и дворцовую стражу. Пакс, видела бы ты слуг во дворце!

— А что?

— У них на лицах — татуировка. У слуг одна, у телохранителей другая, у стражей — третья. Наверное, Синьяве легче их так распознавать.

— И попробуй убеги с такими отметинами на лице.

Когда Воула ушла, Пакс с удивлением заметила, что все еще продолжает думать о ней и ее товарищах как о новичках, хотя у этих солдат опыта уже было побольше, чем у нее самой к концу первого года службы.

Через несколько дней Пакс окрепла настолько, что могла часть дневного перехода проделать пешком и помочь в устройстве ночного лагеря. Она выяснила, что Хальверик и Кларт идут с ними, а Золотая Рота осталась в Сибили и Ча, заключив договор с Андрессатом. Граф провозгласил оба эти города своими владениями.