фотокарточки — такую форму я избрал для них. Три маленьких снимка. Передо мной появилась большая книга. Альбом памяти. Туда я их и поместил, почти в самое начало.

— Вы были в моей жизни и ушли. Покойтесь с миром, тени прошлого.

Альбом с шумом захлопнулся, и, глядя на него, я неожиданно понял, какой длинный путь проделал и сколь многого сумел достичь. Словно острый скальпель вскрыл застарелый нарыв, выпустив сукровицу и гной. Я буквально чувствовал, как из меня уходят злость и обида, ненависть к событиям прошлого, которые я буквально секунду назад окончательно похоронил на страницах своей книги жизни… Но вместе с ними утекало и нечто неуловимое и неповторимое: воспоминания детства, запах маминых пирогов, гудок паровозика, песни птиц под окном, «Мохнатый лес» с затаившимися в нем солдатами и персиковые обои с ночником возле моей кровати. Вместе с болью навсегда уходило и мое детство.

Несколько секунд я стоял, смотря в небеса, чувствуя, как по моему лицу стекают слезы. Я прощался навсегда с маленьким собой, и внезапно увидел на горизонте крохотного светлоголового мальчишку, стоящего под руку с отцом и мамой. Они счастливо улыбались мне, отец крепко прижал всех к себе, мама поцеловала его в щеку и взлохматила волосы на голове сына. А маленький я помахал мне на прощанье рукой, и я махнул в ответ, стараясь улыбаться, несмотря на слезы, текущие по лицу. Они исчезли.

Я молча стоял, глядя им вслед, а за спиной прошелестел голос Проводника:

— Боль ушла, исцеление наступило. Мы можем двигаться дальше.

Дорогие друзья и читатели эта глава далась мне очень не легко. Это достаточно новый опыт для меня и мне хочетса узнать от вас насколько хорошо глава получилась. Буду рад вашим мыслям и комментариям. Напишем хорошую книгу вместе! Ваш Автор

Глава 10

Хруст стекла под ногами — первое, что я ощутил, едва попав сюда. А сюда — это куда?

В попытке разобраться, где я оказался теперь, поспешно огляделся. От освещенного тусклым призрачным светом пяточка во все стороны разбегались, ветвясь, длинные узкие коридоры, и вдоль каждого тянулись сотни зеркал. На их холодных поверхностях возникали, двигались и тут же исчезали, сменяясь новыми, образы чего-то неуловимо знакомого, а порой и вовсе забытого…

— Это Лабиринт воспоминаний, — прошипел за спиной Проводник, неожиданно принявший облик нага в шелковом домашнем халате и с хрустальной пластиной артефакта, надетой на манер очков. — Здесь, среди отголосков памяти, укрылось то, что мешает тебе духовно развиваться, травмирует разум и причиняет боль. На этот раз источник болезни тебе придется искать самому, как и решать, что нуждается в исцелении, а что — нет.

Ничего себе, сам себе доктор, сам себе пациент! Вокруг сотни, а может, и тысячи зеркал, множество длинных змеящиеся коридоров, уходящих в бесконечность. Да я здесь вечность буду блуждать! И вообще, болезнь души? Что это? И как вообще я должен от нее избавляться?

Прошлое столкновение с призраками из детства и так едва не стоило мне жизни, а что же меня ждет теперь? Новые демоны, другие тени, взращенные моей ненавистью? Или я снова погружусь в обиды прошлого, только не столь далекие, возникшие уже после попадания в Игру? На моем пути хватало всего: боли предательства, несбывшихся надежд, страха и разочарований, и если я начну копаться во всем этом, то закончу как раз к следующему Турниру тысячелетия.

М-да… Еще раз осмотрелся, решая, что делать дальше. И, прежде чем что-либо предпринимать, уточнил у своего сопровождающего:

— А с этим зеркалом что случилось? — я указал на пустующую раму недалеко от того места, где изначально оказался, и на россыпь стеклянных брызг вокруг.

— Эти воспоминания были сознательно стерты тобой, — ответил наг.

Интересно, что именно из намеренно забытого тут хранилось? Если из недавнего… Путешествие по Колыбели Богов? Сейчас, обладая Щитом разума, я бы не отказался вернуть собственные воспоминания о том времени, не ограничиваясь тем стереофильмом, что показывала мне Тайвари. Хотя, может быть, это что-то более раннее?

Нагнувшись, я подобрал один из осколков, на котором застыло искаженное в муке лицо. Провел по нему пальцем и неожиданно почувствовал слабый отклик — начали проявляться отголоски пережитых когда-то эмоций. Я подобрал новый кусочек, лежавший рядом, с фрагментом другого лица. Затем еще и еще… Руки словно на автомате выхватывали из лежащих на полу стекляшек всё новые и новые части полотна, соединяя в единое целое детали некогда полной картины. В памяти начали вспыхивать образы. Сначала едва уловимые, разрозненные, потом все более яркие, проступающие из тумана забвения.

Холод. Зима. Охваченный пожаром город. Карательная экспедиция на вспыхнувшие восстанием провинции. Это был один из моих первых полноценных наемничьих рейдов в Клинках Арендейла. Тогда меня только-только взяли в основной состав…

Дым заволакивает все вокруг, из-за стоящей в воздухе гари тяжело дышать. Но мне наплевать, меня переполняет задорное пьянящее веселье. В руках кувшин с вином, из которого я пью, запрокинув голову. Местный алкоголь льется по лицу, стекает вниз по доспеху. Повсюду трупы, часть из них разбросана вокруг меня. Старшие товарищи разбрелись по захваченному городку в поисках чего-нибудь поценнее выпивки. Те, кто помоложе, во всю упиваются насилием и вседозволенностью. Шагах в десяти от меня Верон развлекается с молодой женщиной, повалив ее прямо в снег. Шакут, присев на невысокую горку из еще теплых трупов, с наслаждением кусает копченный окорок, затем затягивается курительной трубкой, из которой тянется вверх зеленоватый дымок. Я салютую кувшином Верону, желая долгих утех и, шатаясь, бреду вперед по охваченному огнем городу — мне скучно стоять на одном месте.

Орин мы взяли с наскока, особого сопротивления не было, но старшие, в честь первой победы, отдали его нам. Дали молодняку попробовать вкус чужих жизней, приучая к легкой крови и насилию. Горящее здание, я иду вдоль него. Эмбиент пьянит сильнее вина, будоражит кровь. Все кажется таким простым и легким: вот он мой путь, прямой и ясный — дорога меча и крови. Бери все, что можешь взять, делай все, чего сердце желает. Нет ни законов, ни запретов, мне доступно всё.

В тот раз, использовав выданное кланом заклятье, я положил сотни полторы человек, фактически всех защитников, столпившихся на стенах возле южных ворот. Тогда поток чужих жизней захлестнул меня с головой и, закружив, унес за собой вдаль, наполнив пьянящим чувством могущества и свободы. Эмбиент распаляет кровь, смывая условности и запреты, кажется, распахни ты руки-крылья — и взлетишь прямо в далекие небеса. Он непреодолимо манит,