я рад, что меня не было в Белграде, — подумал он. — Все это непонятно: они бедняки, и я тоже бедняк; у них жены и дети, и у меня жена и маленькая дочка, они, должно быть, ожидали от этого какой-то пользы для себя, те, красные». Солнце, поднявшееся над крышей таможни, коснулось его лица, как будто намекнуло на тепло; запасной паровоз стоял, словно бродячая собака, выдыхая пар над рельсами. До прихода Восточного экспресса ни одного поезда на Белград не ожидалось; в течение получаса поднимутся шум и суматоха, прибудут таможенники, пограничники выйдут из караулки и на виду у всех построятся перед ней, потом поезд запыхтит и уйдет, и за весь день будет еще только один поезд, маленький местный поезд, идущий в Винковичи. Нинич засунул руки в пустые карманы; тогда можно будет выпить еще ракии и сыграть в карты, но у него не было денег. И снова легкое подозрение, что его надули, мелькнуло в его упрямой голове.

— Нинич, Нинич!

Он оглянулся и увидел, как помощник начальника станции бежит за ним без пальто и перчаток, проваливаясь в ледяную жижу. Нинич подумал: «Он обобрал меня, но устыдился бога и собирается вернуть мне деньги». Он остановился и улыбнулся Лукичу, как будто хотел сказать: «Не бойся, я не сержусь на тебя».

— Ты что, дурень, оглох, я думал, мне никак до тебя не докричаться, — сердито сказал маленький помощник начальника станции и подбежал к нему, задыхаясь от злобы. — Сейчас же отправляйся к майору Петковичу. Его зовут к телефону. Я не мог дозвониться до караулки.

— Телефон со вчерашнего вечера не работает, — объяснил Нинич, — с тех пор как пошел снег.

— Вот растяпы, — взорвался Лукич.

— Сегодня должен был приехать мастер из города, заняться этим. — Нинич помолчал. — Майор и шагу по снегу не ступит. У него в кабинете так жарко топится печь.

— Дурак. Идиот, — оборвал его Лукич. — Там звонит начальник полиции из Белграда. Они пытались послать телеграмму, но вы так громко орали, разве тут услышишь? Ступай. — Нинич направился к караулке; помощник закричал ему вслед: — Бегом, идиот, бегом!

Нинич пустился бежать, но ему мешали тяжелые сапоги. «Смотри ты, — думал он, — обращаются, как с собакой. — Но секунду спустя ему пришло в голову другое: — В общем-то, хорошо, что они играют со мной в карты; наверное, зарабатывают в день столько, сколько я в неделю, и жалованье получают полностью», — подумал он, вспомнив, сколько вычитают у него самого за питание, за квартиру, за дрова.

— Майор на месте? — спросил он, войдя в караулку и робко постучал в дверь. Он мог передать сообщение через сержанта, но того не было в караулке, да и неизвестно, когда еще появится возможность выполнить специальное поручение, — за это могут повысить по службе, тут, глядишь, увеличат жалованье, значит, будет больше еды, новое платье для жены.

— Войдите.

Майор Петкович сидел за письменным столом лицом к двери — Он был невысокого роста, худощавый, с острыми чертами лица и носил пенсне. Вероятно, в его семье существовала примесь иноземной крови — волосы у него были светлые. Он читал какой-то устаревший немецкий учебник по стратегии и кормил собаку кусочками колбасы. Нинич завистливо посмотрел на ревущий в печи огонь.

— Ну, что там такое? — раздраженно спросил майор, словно школьный учитель, которому помешали проверять ученические тетради.

— Звонит начальник полиции, господин майор, и вызывает вас к телефону в контору начальника станции.

— А наш-то телефон разве не работает? — спросил майор, положив книгу и не очень успешно стараясь скрыть любопытство и возбуждение; ему хотелось создать впечатление, будто он на короткой ноге с начальником полиции.

— Нет, господин майор, мастер из города еще не приезжал.

— Вот досада. А где сержант?

— Он на минутку вышел, господин майор.

Майор Петкович схватил перчатки и натянул их на руки.

— Вам лучше пойти со мной. Возможно, мне понадобится связной. Вы писать умеете?

— Совсем немного, господин майор.

Нинич боялся, что майор возьмет себе другого посыльного, но тот только сказал.

— Побыстрее.

Нинич и собака пошли следом за майором через караулку и перешли рельсы В помещении начальника станции сидящий в углу Лукич старательно делал вид, что работает, а приемщик вертелся возле двери, подсчитывая число сданных мест на большом листе бумаги.

— Линия совершенно свободна, господин майор, — сказал Лукич, бросив за спиной майора хмурый взгляд на Нинича; он завидовал солдату — тот стоял близко от аппарата.

— Алло, алло, алло, — кисло произнес майор Петкович.

Солдат слегка наклонил голову в сторону телефона. Через огромное расстояние между границей и Белградом доносился звук этого хорошо поставленного и властного голоса с таким ясным произношением, что даже Нинич, стоявший в двух шагах от аппарата, мог уловить отчетливые слова. Они падали друг за другом, словно поток булавок, вонзающихся в глубокую тишину. Лукич и приемщик багажа напрасно затаили дыхание: запасной паровоз на линии уже перестал пыхтеть.

— Говорит полковник Хартеп.

«Это и есть начальник полиции, — подумал Нинич, — и я слышал его голос; как загордится сегодня вечером жена; эта история обойдет все казармы, тут уж на нее можно положиться. Ей нечего особенно гордиться мною; она довольствуется тем, что у нее есть», — подумал он простодушно, не переоценивая себя.

— Да, да, это майор Петкович.

Властный голос заговорил потише; теперь Нинич улавливал только обрывки фраз.

— Ни в коем случае… Белград… обыщите поезд…

— Доставить его в казарму?

Голос стал немного резче.

— Нет — Нужно, чтобы его видело как можно меньше людей… На месте.

— Но послушайте, — запротестовал майор Петкович. — У нас здесь для этого ничего не приспособлено. Что нам тут с ним делать?

— … Всего несколько часов…

— Трибунал? Но это же совсем не по инструкции.

Голос тихо засмеялся.

— Я сам… с вами… за завтраком…

— А если его оправдают?

— … Я сам, — неясно произнес голос, — вы, майор, капитан Алексич. — Голос еще понизился. — Без шума… в узком кругу. — И потом произнес более ясно: — Он, скорее всего, не один… подозрительные личности… по любому поводу… таможня. Учтите. Не надо суетиться.

— Есть еще что-нибудь, полковник Хартеп? — с заметным неодобрением спросил майор Петкович.

Голос стал слегка дружелюбнее.

— Да, да. Насчет завтрака. Полагаю, у вас там нет большого выбора… На станции… как следует протопите… что-нибудь горячее… я еду машиной, привезу холодные закуски и вино. — Наступила пауза. — Так помните, вы за все отвечаете.

— За такое незаконное дело… — начал майор Петкович.

— Нет, нет, нет, — сказал голос. — Я, конечно, имел в виду завтрак.

— В Белграде все спокойно? — натянуто спросил майор.

— Крепко спят, — ответил голос.