Будто раскручивается и раскручивается бархатная лента. На Бадди комбинезон, рабочая рубашка, кожаные сапоги. Изучает Оуэна. Просвечивает Оуэна рентгеном. «Подключается», как он это называет, к «подсознанию» Оуэна. Витгенштейн, бомбы, тягуче-наивный выговор уроженца Среднего Запада. Бакалавр гуманитарных наук Каламазу — колледжа, магистр гуманитарных наук Колумбийского университета, тридцати одного года от роду, образованный, застенчивая улыбка, странные выщербины и ямки на лице, легкая россыпь прыщей, веснушки, родинки, маленькие бесцветные бородавки, кривые зубы — один резец торчит совсем вбок, (неофициально) лидер этой ячейки «голубей», «Трактат», на голове матерчатое кепи железнодорожного рабочего, бомбы начиняет кровельными гвоздями и порохом, пули терпеливо высверливает, чтобы начинять цианидом: «Предметы — это то, что неизменно и вечно; а вот их форма — то, что меняется и неустойчиво»; подмигивает (неужели? подмигивает?) Оуэну, слушая Ули; бомбы со слезоточивым газом, динамитные палочки, будильники, и батарейки, и проволока, и взрывные капсюли — всего этого полно в его мастерской; единственная дверь заперта обычным замком, ключ хранится в кармане у Бадди, его заинтересованный, спокойный, зеленый, как стекло, взгляд; на него производит впечатление «логика» Оуэна и «центризм» Оуэна, «физическая дисциплина» Оуэна в эти последние шесть многотрудных недель; на груди — значок «офицера безопасности», «слову «сомнение» нет места в языке»: ясность, к которой стремятся «голуби», — это полнейшая ясность, означающая, что по мере приближения к оптимуму все сомнения должны быть исключены; мы не стремимся к активному мученичеству или принесению себя в жертву, но не отступим перед исторической необходимостью; отказался от пособия в университете Родса; в школе, в Маркегге, штат Мичиган, занимался легкой атлетикой; «Если в расцвете жизни мы попадаем в смерть, значит, мы, люди здравые, окружены безумцами» — так «Революционная армия американских серебристых голубей» окружена буржуазным капиталистически-империалистическим обществом, мужчины, женщины и дети и еще не родившиеся дети; ночные взрывы должны совпасть с завершением миссии, взятой на себя Оуэном Хэллеком и его сестрой Кирстен (за которой следило несколько «голубей», но которую пока еще не приводили на Бидарт-стрит, 667, по соображениям безопасности, как и не разрешали встречаться с ней кому — либо из членов организации ради ее собственной безопасности), места взрывов самые разные, выбранные по наитию, Смитти и Рита Стоун — в пикапе, циркулируют, закладывают две бомбы, солдаты необъявленной войны; координированные «удары», которые должны пробудить революционное сознание у рабочих, бесправных студентов, черных, пуэрториканцев, кубинцев, иранских студентов, за которыми следит ФБР, граждан средней прослойки, людей пожилых, молодых, обреченных жить на пособие, состоящих на учете и неучтенных ветеранов войны, людей, пострадавших от радиоактивных осадков, наркоманов; «То, что можно сказать, может быть сказано ясно, а о чем нельзя говорить, должно быть предано молчанию…» Анархист Иоганн Мост: главная стратегия — «массовые убийства в общественных местах», освобождение нации, всенародная борьба; Жан-Поль Сартр, ученик Сартра — Жюль-Режис Дебре: катарсис насилия, оздоровление с помощью динамита, очищающая сила смерти, тотальная классовая война без компромиссов, без переговоров, без уступок, без жалости, дух импровизации, дух интуиции, партизанская война и война коммандос, круглосуточная боевая тревога; «Народная армия составит ядро партии, а не наоборот, — сказал Дебре в связи с судом в Боливии. — Это, естественно, трагедия, что мы убиваем не объекты, не числа, не абстрактные или взаимозаменяемые орудия, а с обеих сторон убиваем невозместимых индивидуумов, в основе своей невинных, единственных и незаменимых для тех, кто любил их, растил и уважал; в этом трагедия революции: ведь воюют не индивидуумы, а классовые интересы, но погибают, умирают люди — этого противоречия нам не изжить, от этой боли не спастись…» Письма, подготовленные для газет, телестанций, национального радио. Осеннее наступление. Смертный приговор (непоименованным) мужчинам и женщинам — человекам тридцати пяти, отмеченным в качестве врагов революции… Смитти, Рита Стоун, Брокк, Шерли, Бадди, Ули, возможно, кажутся Оуэну не такими реальными, как хотелось бы, но стремительность приготовлений нарастает, сердце не может биться медлен, он нацелен на выполнение своей миссии, он невесом, у него нет тела, нет души, нет воли, нет жалости, нет эмоций или интеллектуальных слабостей, нет «личной истории» — он снаряд, наполненная цианидом пуля, сверкающее лезвие ножа; даже Кирстен становится менее четко очерченной; «Мы же их не знаем, — сказала она, всхлипывая, — прошу тебя, Оуэн, послушай, мы же их не знаем, даже папочка их не знал, мы никого из них не знаем, что бы мы им ни сделали, удар придется не по ним…» Но нет времени, с покоем, одиночеством покончено, «удар» намечен на 8 сентября, а далее — «импровизация», которую подскажут условия безопасности, тактика подполья, которой надлежит придерживаться, пока Хэллеки (и брат и сестра) не будут благополучно переброшены в Аризону, затем в Нью — Мексико, затем на границу, затем в некий тайный лагерь в Мексике, где к ним присоединится Ули… Преданность, измена, клятвы в верности, предательство. Немедленное и поголовное наказание изменников. Армия — единое сознание. Абсолютная гармония. Товарищи и враги, революционеры и реакционеры, необъявленная война — вечно. Начало промышленной эры. Хрустальный дворец[54]. Бастующие рабочие, расстрелянные в снегу. Женщины, дети. Кровь. Кровь, которая должна была пролиться. Бесконечный поток, рана мира. И кровотечения не остановить. История. «В этом трагедия революции: ведь воюют не индивидуумы, а классовые интересы»… мы взваливаем на себя бремя быть судьями и палачами, бдение в одиночестве, искоренение всех будущих бед, эксплуатации, несправедливости… Пуэрто-риканские Fuerzas Armadas de Liberacion Nacional[55]. Пропаганда действием. Выборы в Западной Германии, в США. Наиболее реакционные кандидаты должны победить. Разжигание спонтанных бунтов, мятежей. Среди рабочих, студентов, людей, обреченных жить на пособие. Жертвы в Болонье — начало фашистского наступления при попустительстве полицейского государства… Жертву следует выбирать крайне терпеливо и тщательно. Или же — вслед за Иоганном Мостом Рита Стоун и Ули предпочитают такую тактику — массовые убийства независимо от гражданского статуса, ибо успех такого акта остается в истории и получает освещение в средствах массовой информации… Лоран Тейяд, Троцкий, Мао, уругвайская группа «Тупамарос». Важные статьи о Мао Эдит Науман — до того, как она сама занялась подпольной деятельностью, которая затем захватила и ее мужа, Ричарда… Грузовой фургон, где за рулем будут сидеть Смитти, Рита Стоун и (возможно) Бадди. Надежный эскорт для Кирстен Хэллек после того, как она совершит свою миссию… Радиоволны, рентгеновские лучи, «подсознательная интуиция» Бадди. Оуэн слушает, соглашается; Оуэн молчалив, это стоик; мускулистый, бородатый, он сидит с поджатыми губами, словно в трансе, сосредоточенный на своих внутренних переживаниях. Он полагает, что после выполнения миссии — миссии, которую взяли на себя он и Кирстен, — для него начнется новая жизнь, его «вйдение радикально изменится», по словам Ульриха Мэя. И у него и у Кирстен. Они примут крещение кровью. «Перейдут грань». И… но почему, собственно, должно быть иначе?., перед ними откроется безбрежное будущее.