Еще более прозрачным, с точки зрения реинтерпретации данных, представляется мне последнее из свидетельств современников о приключениях Маргариты Ле Петур — реляция из Монпелье, датированная маем 1751 г. Ее автор явно ориентировался на известия, дошедшие до него из Лиона, но осмысливал их по-своему. Собственно, единственным достоверным фактом в его сообщении следует считать указание на место действия, остальные же детали были им доработаны самостоятельно.

В основе слухов, которыми питался анонимный автор, с некоторым усилием можно опознать рассказ отца Ришара или же некий общий «прототекст» — возможно, показания самой Маргариты, данные ею на следствии. По его мнению, донос на обвиняемую несомненно имел место и послужил раскрытию ее обмана с переодеванием, однако служанку из «Мемуаров» монаха-францисканца он почему-то заменил на помощника палача, мечтавшего о повышении по службе[1215]. Вполне реальная супруга «месье Анри», о которой упоминалось во всех материалах из Лиона, — якобы отбитая героиней у обесчестившего девушку солдата — в заметке из Монпелье обернулась самой Маргаритой, лишившейся девственности и ставшей проституткой в ранней юности[1216]. А должность помощника палача, которую мадемуазель Ле Петур, по мнению отца Ришара, занимала до того, как переехать в Лион, превратилась в данном случае, если можно сказать, в последнюю надежду молодой женщины на получение достойного заработка после разразившегося ранее скандала[1217]. И, наконец, удивительные метаморфозы претерпела информация об Испании: теперь это была уже не родина нового лионского палача, как утверждал автор «Мемуаров», но место, куда устремилась сама героиня, дабы избежать заслуженного наказания и продолжить прерванную карьеру[1218].

Особое место в ряду перечисленных выше несоответствий занимал, безусловно, сюжет с обесчещенной Маргаритой, которая спустя недолгое время якобы обнаружила, что беременна[1219]. Именно это обстоятельство, по мнению автора из Монпелье, и лежало в основе всех дальнейших злоключений героини: предательства ее помощника, изгнания из Лиона и вынужденного окончательного бегства из Французского королевства. Совершенно очевидно, что, вводя в повествование данный мотив, автор пытался осмыслить сам и логически объяснить своим читателям ситуацию, которая казалась ему абсолютно невероятной: то, что на протяжении двух с лишним лет обязанности палача исполняла женщина, переодетая мужчиной. Он, очевидно, полагал, что только пережитые в юности страдания и последовавшее за этим тяжелое душевное состояние (желание бесконечно мстить окружающим за свою пропащую жизнь) могли стать причиной столь странного выбора[1220].

Впрочем, похоже, что и в данном случае автор реляции из Монпелье не обошелся без литературных реминисценций. Сюжет о женщине, длительное время существующей в мужском обличье и занимающей некий весьма заметный пост, которая внезапно оказывается беременной, был в действительности хорошо известен в Европе Нового времени[1221]. Как мне представляется, в его основу отчасти легли средневековые истории о т. н. папессе Иоанне — женщине, якобы занимавшей престол римского понтифика под именем Иоанна VIII в период между правлением Льва IV (790–855) и Бенедикта III (t 858)[1222]. Согласно легенде, в возрасте 12-ти лет она сошлась с монахом из монастыря Фульды и ушла с ним, переодевшись в мужское платье, на Афон. Оказавшись в конце концов в Риме, Иоанна поступила писцом в папскую курию, была избрана кардиналом, а затем — папой римским. Однако, во время одной из торжественных процессий, проходивших по улицам Вечного города, у самозванки начались роды, в результате которых она скончалась (или была убита оскорбленными в религиозных чувствах участниками шествия).

Рассказы о папессе Иоанне как о реально существовавшем персонаже прошлого регулярно воспроизводились в сочинениях самых различных жанров (включая католические и протестантские памфлеты) с середины XIII в. до середины XVII в.[1223] Однако, начиная с De tnulieri-bus claribus Джованни Боккаччо (ок. 1361 г.), данный сюжет прочно занял место и в произведениях художественной литературы, оставаясь одним из излюбленных для французских авторов вплоть до периода Революции[1224]. Таким образом, история папессы Иоанны вполне могла послужить основой рассказа неизвестного автора из Монпелье о внезапной беременности-Маргариты Ле Петур и последующем раскрытии ее тщательно оберегаемой тайны.

* * *

Возникает закономерный вопрос. Зачем нашим авторам, и особенно отцу Ришару, писавшему, по его собственному признанию, исторические «Мемуары» (Mémoires historiques), а вовсе не художественное произведение, было вводить в повествование такое количество явно вымышленных деталей и мотивов? Думается, что оба делали это до определенной степени осознанно, пытаясь таким образом заставить читателей взглянуть на происшествие в Лионе под особым углом зрения, придав этому событию знакомые и вполне реалистичные черты, а значит, и убедительность. Уникальная, а потому вызывавшая удивление история Маргариты Ле Петур, прославившейся благодаря своему грандиозному обману, интересовала их не только фактической стороной дела, не только тем, что этой молодой женщине на протяжении весьма долгого времени удавалось, и вполне успешно, исполнять обязанности палача.