— Просто коньяку? — поразился бармен такому кощунству. У него аж в зобу дыханье сперло.

В изумленных глазах читалось: это что же делается? Вместо классного коктейля вы хочете глотнуть заурядного алкоголя? Ага. Вот так каждый прохожий закажет коньяк, и на хрена тогда вам бармен с его дипломом мастера? Да ни в одном баре компоненты самого коктейля в чистом виде не отпускаются! Это против правил.

В чем-то он был прав, ведь писаным законом является утвержденный прейскурант. Но Антон не дал ему собраться для отпора.

— Значит так: один фирменный коктейль, один коньяк сто грамм, и один стакан вишневого компота.

— Пожалуйста, Алик, — мягко выдохнула Мария из-за плеча Антона.

Грудью она уперлась в спину, и в выдохе ее повеяло смесью чудных ароматов: страстной испанской ночью, розами, пылкими объятиями и жаркими поцелуями.

— Будьте любезны, — надавила она еще раз. — Фирменный коктейль с двойным лимоном, сто грамм коньяка и стакан вишневого компота.

Теплая легкость распространилась вокруг, заполняя пустоту довольством и радостью. После этого Алик как-то размяк и потек. Глаза его затуманились, но руки делали свое дело. И в каждый стакан бармен не забыл воткнуть по синенькой трубочке.

— Ваш заказ, — произнес он деревянным голосом. — Два рубля восемьдесят копеек.

— Ну и жучара! — восхитился я. — Крепколобая буратина. Такого хоть дубиной бей, своего не упустит. Ведь как пить дать обсчитал!

— Думаешь? — вяло заинтересовался Антон, выкладывая зеленую трешку.

В бармене я не сомневался:

— Уверен. Сдачу дал четко, но обсчитал. Break a leg, скотина!

— Чего?

— Вот так и тянет сломать ему ногу.

— Почему только ногу?

— Потому что руки ему нужны для работы. Мы же еще не уходим?

— Мы точно не уходим, — буркнул парень, передавая девушкам стаканы.

Конечно, теперь Антон никуда не спешил. У нас и раньше имелась куча специальных вопросов, только ответов на них мы не получили. Просто потому, что не удалось увидеть шамана, обещанного бабушкой Мухией. Оказывается, он умер еще в прошлом году, но сие известие бабушка получила недавно.

— Я знала, что мы встретимся, — сказала Мария. — Иногда вижу события. И на стадионе я к вам не подошла, потому что место неудачное, и все мы были заняты другим. А сейчас можно говорить. Как это по-русски? Обмен мнениями. И раз я пригласила, сама и начну. Я знаю травы и наговоры, умею лечить словом и делом. И я умею убеждать, вы это сейчас увидели.

— А читать мысли? — полюбопытствовала Анюта.

— Читать мысли невозможно, — пожала плечами Мария. — А вот понять настроение пациента и уловить его желания можно. У больного человека полно глупых мыслей в голове, которые портят его жизнь. Его преследует стресс, тревога и беспокойство. А лекарь должен всё это понять и уметь убеждать пациента. Ментальная манипуляция мыслями и чувствами снимает стресс и усиливает желание больного к излечению. Научившись понимать эмоции и чувства пациента, найдешь путь к его душевному спокойствию и физическому здоровью.

— И ты научилась?

— Так вышло, что я эмпат. И немного ворожея.

— Всё-таки читаешь мысли…

— Нет. Люди умеют скрывать свои мысли и чувства. Не просто прятать полный ненависти взгляд, а подавлять гнев и контролировать мимику. Искусство лицедейства доступно практически всем. Да, проявление эмоций можно скрыть. Но флюиды угрозы, исходящие от недоброжелателя, подавить невозможно. Так пованивает гнильцой запах злобы. Говорят, что обладание обостренным чутьем на чужую боль, то есть способность сострадать, называется эмпатией. Это так, но на самом деле эмпаты чувствуют всё — и чужое горе, и страсть, и злость.

Собственно, ничего нового она не сказала, интернет рулит. Да и бабушка Мухия со своими уроками хороша.

— Тебе это нравится, быть лекарем?

— Быть лекарем почетно, — хмыкнула кубинка. — Если жена считается ночной кукушкой, а мама — дневной, то лекарь может повлиять на пациента в любое время. Ну, вы же видели.

— И как учеба в России?

— Никак. В смысле, это несложно, ведь я не лентяйка. Лекарское дело такое, ему нельзя научить, однако можно научиться. Учусь… Но иногда бывают забавные ситуации. Сегодня вот занятий не было, всем курсом ходили на картошку.

— Какая картошка весной? — не понял Антон.

— Картошка на овощной базе «Засолка», там ее надо перебирать. Или вам это не знакомо?

— Знакомо, — жестом Анюта попросила продолжать.

— На такие мероприятия я могу не ходить, но чувство коллективизма… Преподы вместе с нами трудятся! Только это единственный плюс, да и тот перебивает запашок. Мрачное место, вспоминать не хочется. Кстати говоря, а вы знаете, что ваша Варвара Громова — барабанщица?

— Хм? — не понял Антон.

— Варвара барабанит в КГБ на кубинских студентов. У нее здесь широкие знакомства еще с тех времен, когда она там жила.

— А, вот ты о чем, — выдохнул Антон. — Знаем. И не опасаемся.

— Почему?

— Потому что наши помыслы чисты, а речи исключительно о музыке. Кстати, барабанщица она от бога.

— А как ты относишься к богу? — неожиданно поинтересовалась Анюта.

— А ты?

— Я крещеная.

— Я тоже, — перекрестилась Мария слева направо. — Как католичка я верю во Христа, а как последователь шамана верю в духов. Только это секрет, ладно?

Неподалеку остановились двое накачанных мулатов. Не как Тимати, но очень похоже. Изображая гоплитов, они ненавязчиво перекрыли дорогу к нам. Вместо копий в руках они держали стаканы, а для конспирации устроили тихую беседу. Однако желающие пригласить девушек на танец мимо них не пройдут.

Кубинка и Анюта чокнулись, и присосались к синим трубочкам.

— Свой бог есть у каждого, — сказала Мария. — Люди разные, но одинаковые. Они всегда сомневаются. А бог есть независимо от того, верит в него человек, или отрицает. И священный дух есть по той же причине. Нет только счастья, но именно его человек настойчиво просит у бога и духов!

— Логично, — кивнул Антон. — Давно лекарским делом занимаешься?

— С детства. Знаете, что самое главное в жизни? Это семья. Моя семья давно решила мою судьбу, и я не спорю. Семья позвала меня в дорогу — послала в Россию учиться. Точно как завещал Ленин: учиться надлежащим образом. Поэтому я рада нашей встрече.

— Твое умение лечить людей мне не