Потом я возвращаюсь в свою комнату и сажусь за сценарий. Наверное, Марк Суон был прав. Я должна переписать и первый — теперь, перечитывая его, я вижу кучу недочетов, которые требуют исправления. Что ж, не самое плохое занятие для того, кто оставил прошлое позади.

Постепенно я заново привыкаю к своей прежней жизни. Я правлю старый сценарий и одновременно пишу новый. Каждый день я хожу на прогулку по поселку вместе с нашим старым псом Ровером. Это имя совершенно не подходит толстому, как пивная бочка, да к тому же страдающему одышкой псу. Бедняга с трудом передвигает лапами, но делает вид, что мое общество ему очень по душе.

Во время таких прогулок я стараюсь ни о чем не думать и не вспоминать. Правда, мне все же не очень удается очистить голову от ненужных мыслей, и нет-нет да и всплывет какая-нибудь. К примеру, я раздумываю по поводу работы. Конечно, писать сценарии — это не так уж и плохо, но ведь это едва ли можно назвать полноценной работой, если тебя еще не признали в киноиндустрии. Я имею в виду, что это не приносит денег. А у меня уже нет обеспеченного тыла в виде богатого и заботливого Чарлза. Мне нужно что-то делать, куда-то двигаться, если я не хочу обнаружить себя лет в сорок в своей старой спаленке в доме родителей, непризнанную, жалкую и ни к чему не способную. Да в придачу еще с огромным комплексом неполноценности, который будет терзать меня до восьмидесяти.

Я должна вернуться в Лондон. Я воспользуюсь советом, который не так давно дала своей подружке Джанет: я займу у родителей денег и начну все сначала. Было бы неплохо снять скромную квартирку где-нибудь возле метро и приниматься за поиски работы.

Мне нужна работа, за которую платят деньги, пусть даже она не приносит такого удовлетворения, как написание сценариев.

Жаль, что у меня нет собственной квартиры, как у Чарлза. Но с той зарплатой, что я получала на прошлом месте работы, мне понадобилось бы не меньше пятидесяти лет, чтобы купить сносную квартиру.

В общем, меня все чаще посещают невеселые мысли, которые подталкивают к действию. Кроме того, я вспоминаю Марка Суона, хотя и запретила себе это делать. Эти воспоминания терзают меня больше всего. Иногда становится так больно, что трудно дышать. Суон подтолкнул меня к написанию сценария, но не объяснил, как трудно мне будет пробиться наверх и быть замеченной. Никакой Фрэнк Джалло не заинтересуется моей писаниной, если за моей спиной не будет маячить образ сильного покровителя.

И все равно я пишу. Пишу, потому что нет сил остановиться. Возможно, меня толкает вперед желание перемен, возможно, переворот, случившийся в моей жизни, но я пишу словно одержимая. А может, все дело в том, что это единственное, что у меня осталась. Единственная мечта…

— Анна, — встревоженно говорит мама, когда как-то днем я возвращаюсь с прогулки. — Тебе звонили. Какая-то девушка оставила на автоответчике сообщение. Она назвалась Джанет.

— Джанет! — радостно восклицаю я.

Здорово, что она позвонила. Может, собирается пригласить на свадьбу с Эдом? Или нашла хорошую работу? Какие у нее, интересно, новости?

— Мне показалось, что она расстроена, — говорит мама.

У меня замирает сердце. Если мама говорит, что кто-то расстроен, это означает, что человек находится на грани срыва. Моя мать не слишком чувствительна к чужому настроению.

Я торопливо нажимаю кнопку автоответчика.

— Анна, — раздается всхлип Джанет. — Эд… он… бросил… Лили… я… ы-ы-ы… — И звуки рыданий, такие отчаянные, что я закусываю губу.

Бегу наверх и хватаю мобильный. Однако телефон Джанет отключен, поэтому я набираю номер квартиры Лили.

— Кто это? — деловито спрашивает моя бывшая соседка.

— Привет, это Анна. Что произошло? Мне звонила Джанет, она плакала. Мне нужно с ней поговорить, а ее номер не отвечает.

— А, такты из-за Джанет. — В голосе Лили еще больше льда, чем обычно. — Тебе стоит позвонить ей на мобильный, здесь ее не застанешь, она съехала.

— Но ведь квартира проплачена до конца месяца, — удивляюсь я. — Почему она уехала так рано?

— Она очень торопилась. Я подумала, что это и к лучшему. Кстати, я вернула ей часть денег, так что она не внакладе.

Подобная щедрость со стороны Лили подозрительна, и у меня появляется дурное предчувствие.

— Лили, немедленно выкладывай, что произошло!

— Да ничего особого! Не моя вина, что Джанет такая собственница!

— Рассказывай, — настойчиво повторяю я.

— Она встречалась с Эдом всего четыре раза, а уже решила, что он ей всецело принадлежит! — выпаливает Лили. — Она думала, что у них все серьезно, дуреха! Надо же быть такой наивной!

— Эд ее бросил?

— Именно так. Он встретил другую, получше Джанет. А она-то думала, что он на ней женится, ха!

Бедная Джанет! Она ведь искренне любила Эдварда, считала, что у них все получится. Ей было плевать, есть у него деньги или нет, все равно, как он выглядел и чем занимался.

Странный, однако, поступок со стороны Эдварда! Ведь он познакомил Джанет с родителями, предлагал выплатить за нее по кредиту, найти работу и не возражал против модельного бизнеса. Как он мог так просто ее бросить?

— А ты знакома с его новой пассией? — спрашиваю вслух.

— Конечно, знакома, — хмыкает Лили. — Это же я.

— Что?! — У меня отвисает челюсть. — Что ты сказала?!

— Ты все прекрасно слышала.

— Но ведь ты встречалась с Генри! Он тебе нравился. Я думала, что у вас все получится.

— Генри мне не подходит. — Лили задорно смеется. — Анна, я же тебе говорила, что у него нет ни пенни. К тому же он самовлюбленный и наглый тип.

— Хочешь сказать, что он не стал терпеть твои выкрутасы? — спрашиваю холодно, прикидывая, как поступить.

— Эдди совсем другой, — мечтательно тянет Лили. — Он понимает и поддерживает меня, ни к чему не принуждает, ничего не требует. — Она делает многозначительную паузу. — И он во много раз богаче Чарлза.

Господи, так и представляю, как все случилось. Добрый доверчивый Эд… едва начинающие складываться отношения с Джанет… да я же видела, как он смотрел на Лили! Черт, я должна была догадаться! Он глядел на нее, словно голодный пес на ростбиф. Ведь Эдди совсем не знает Лили, ее скверной натуры, отвратительного характера. Быть может, он даже забыл, как она отшила его при первой встрече.

Он хотел ее, это было-видно невооруженным глазом.

— А как же Генри?

— А что Генри?

— Как он отнесся к твоему выбору?

— Вот уж не знаю. После той нашей ссоры он ни разу не позвонил, подлец! Впрочем, это только к лучшему, — тотчас добавляет Лили, хотя я отчетливо слышу горечь в ее тоне. — Правда, он о чем-то разговаривал с Эдди. Кажется, они ругались.