подпорками, и раздробил еще больше дуба. Еще несколько ударов превратили импровизированную баррикаду в руины, а затем противник опустил таран и начал вырывать элементы сломанной мебели и разбитые каменные плиты. Это была работа для нескольких ударов сердца, чтобы расчистить пролом, достаточно широкий, чтобы через него могли пройти трое человек одновременно.

Макрон крепче сжал рукояти щита и меча и уперся ногами, приготовившись защищать брешь. Первые из повстанцев пробрались сквозь завалы и изломанную мебель и бросились на линию щитов перед ними. Двоих прирезали сразу, а третьему удалось прорваться сквозь пролом прежде, чем на него напал Аполлоний и один из ветеранов. Удары меча пронзили его спину, он рухнул на живот и лежал, задыхаясь, кровь наполняла его легкие. Но большая часть следующей волны противника пронеслась через брешь и надавила вплотную, врезавшись в линию римлян, которая неуклонно отступала на полшага за раз. Так плотно сомкнулись обе стороны, которые не могли орудовать своим оружием, и это стало отчаянным испытанием на прочность и грубую силу, ради победы, на которую ветераны, находящиеся в безнадежном численном меньшинстве, не могли надеяться.

- Они идут через фронтон! - закричал голос, когда лестницы повстанцев доказали свою ценность, как и ранее при штурме стен храмового комплекса. Все больше бриттских воинов взбиралось на фронтон, разделяя защитников, загоняя их в тыл храма, заставляя тех, кто был ближе всего к ступеням, приближаться к Макрону, в то время как ветераны медленно теряли плацдарм вокруг бреши.

Макрон вышел из боя, и люди с обеих сторон сомкнулись, чтобы заполнить брешь в строю. Ему было нужно экстренно провести оценку складывающегося финала обороны Камулодунума. Подбежав к той стороне, где враг взбирался по лестницам, он увидел, что не менее сотни бриттов стояло на фронтоне и оттесняло римлян в обоих направлениях.

Фронтон был потерян, признал он с горьким разочарованием. Конец был близок. Все что теперь оставалось важно, было продолжать сопротивление и убить как можно больше мятежников до того, как последний из ветеранов падет в бою. Перебежав вход во внутреннее святилище, он посмотрел вниз, чтобы увидеть, что другая сторона храма также подвергается нападению повстанцев, несущих еще больше лестниц. Пока он смотрел, он увидел, как группа вражеских воинов хлынула вокруг задней части святилища и понеслась вниз по фронтону, издавая боевые кличи. Они врезались римлянам во фланг, не давая защитникам возможности сдержать натиск атаки. Через несколько мгновений они уже могли достигнуть передней части фронтона, где все еще пытались удержать пролом.

Макрон понял, что есть лишь последняя надежда на внутреннее святилище, где выжившие смогут держать свою последнюю оборону.

- Отступаем в святилище! - крикнул он.

Римляне, которые еще не вступили в бой, отступили первыми, пройдя через узкую щель открытой двери. Открыта была только одна створка из двух, двери были в два раза выше человеческого роста, сделанные из дуба и усиленные железными скобами и стержнями. Достаточно крепкие, чтобы выдерживать таран, чтобы защитники могли перевести дух. Когда последний из тех ветеранов, которые не были вовлечены в бой, добрался до двери, слева раздался тревожный крик, когда враг обогнул угол фронтона.

Аполлоний все еще был с людьми, которые пытались задержать противника у проделанного тараном пролома.

- Все на меня! - воскликнул он.

Небольшой отряд атаковал врага и обрушил щиты на бриттов, отбросив их спиной к тем, кто оставался позади них. Шпион и его товарищи яростно рубили и кололи, выигрывая время для Макрона и остальных, чтобы те сформировали постоянно сужающуюся стену щитов на пути к двери в сторону внутреннего святилища. Один человек за другим выпадал из боя и отступал назад. Макрон повернулся к Аполлонию.

- Иди сюда! Сейчас!

Трое римлян, все еще сражавшихся вместе со шпионом, отступили вместе и слились с тесной группой защитников, обороняющих дверной проем. В этот момент забравшийся на баррикаду ловкий мятежник прицелился из лука и выпустил древко. Стрела поразила Аполлония высоко на груди, прямо под шеей, и острие прорвалось через мышцу над левой лопаткой. Его левая рука дернулась и обмякла, а щит выскользнул из пальцев. Кровь пропитала его тунику и растеклась по груди, пока он продолжал колоть и рубить врага.

- Отступай, Аполлоний! - во всю глотку закричал Макрон.

Теперь за дверью было только пятеро римлян. Макрон наполнил легкие и заревел в боевой ярости, когда он врезал щитом в мятежника, а затем взмахнул мечом, описав бешеную дугу, чтобы выиграть время для своих товарищей.

- Внутрь! Сейчас же!

Трое ветеранов метнулись в щель, затем Макрон почувствовал руку на ремнях своей перевязи, когда Аполлоний развернул его и пихнул вовнутрь. Последнее, что он увидел, пока ближайшие ветераны захлопывали створку двери, был шпион, размахивающий мечом, пока тот не был повержен на колени обрушившимися на него ударами окруживших его мятежников. Засов был опущен в скобы, и ветераны быстро начали складывать каменные плиты и черепицу к задней части дверей, в то время как повстанцы по другую сторону начали колотить в нее своим оружием.

Была возведена только часть крыши, ближайшая ко входу во внутреннее святилище секция, и небо было ясно видно сквозь балки и стропила на большей части ее длины.

Несмотря на это, внутри было мрачно, и какое-то время никто не говорил, переводя дыхание и слушая вызовы и насмешки бриттов за пределами последнего убежища обороны колонии. Святилище было не более пятнадцати метров в длину и десяти в ширину, а задняя часть была забита ранеными и умирающими, которым помогали хирург и его помощники. Парвий был все еще с ними, раздавая перевязочные материалы из большой сумки на плече. Кассий перебрался в угол и сел, дрожа. Из ветеранов осталось на ногах еще не более тридцати, которые собрались около дверного проема, ожидая, пока Макрон отдаст приказы.

Он облизнул пересохшие губы и откашлялся.

- Мы сделаем короткую передышку, прежде чем контратакуем, парни.

Комментарий вызвал улыбки и несколько кривых смешков. Никто из ветеранов не сомневался в том, что их ждет впереди, и он видел, что они разделяют его желание умереть стоя, с мечом в руке, лицом к лицу с

врагом.

- Что теперь? Что мы будем делать?

Макрон повернулся и увидел одного из гражданских, оставшихся защищать колонию. Круглый мужчина лет пятидесяти, в котором он узнал владельца одной из таверн колонии.

- Делать? - Он покачал головой. - Здесь мы отправимся к теням, мой друг.

- Нет. Должен быть другой путь. - Было ясно, что имел в виду тот, хотя он и