– Ради Бога, что вы сделали с сыном, мадам Пеллетье? – вскричал священник. – Он, кажется, в коме!

– Нет, отче! Паком спит себе спокойно… Я заперла его в мастерской, потому что теперь он ходит под себя, а у меня нет больше сил ни мыть его, ни переодевать. Я же говорила, отче – лучше бы его забрали в лечебницу, там бы и обслуживали. Тем более что Паком становится злым. Я рассказала все доктору, и он дал нам новые таблетки.

Кюре в ужасе перекрестился.

– Я сейчас же позвоню в больницу Отель-Дьё-Сен-Мишель, пусть пришлют «скорую» и пару санитаров. Вы избавитесь от своего несчастного ребенка, мадам Пеллетье, но ради его же блага!

Брижит вытянула дрожащую руку в направлении мастерской. Шум, доносящийся с той стороны, отзывался в ее душе странной болью. Понемногу она вспомнила вчерашний вечер. За ужином Паком вел себя беспокойно – перевернул резким движением тарелку с супом и встал с безумной усмешкой на перекошенном лице.

– Я подумала, что он хочет уйти. Господин кюре, Паком снова говорил о маленькой Эмме, – пожаловалась вдова. – Я подманила его пирожными, когда он стучал вот в эту дверь. Слава богу, она была закрыта на замок! Я засунула таблетки в пирожные. Паком любит сладкое, так что сразу все съел. Обжора! На это я и рассчитывала. Он сразу же успокоился. Я отвела его в мастерскую. По крайней мере, я хоть спать могу спокойно, когда он там!.. Ну вот, как только мы пришли в мастерскую, мой мальчик послушненько лег спать. Я, предосторожности ради, – кто знает, что может случиться? – связала ему руки. Он ведь мог проснуться и найти способ сбежать. После этого скажите, что я плохая мать! Я ведь правду говорю, господин кюре? Долг матери – не дать своему ребенку сделать дурное!

Лорик бесшумно приблизился к священнику, а потому услышал конец этого монолога. Злость его утихла; судя по всему, Паком не мог причинить Анатали никакого вреда. Но страх никуда не делся, а только нарастал: фермер задавался вопросом, почему пропала Анатали.

– А что насчет маленькой Клутье? Мадам Пеллетье, вы видели девочку после мессы? – встревоженно спросил кюре.

– Матильда считает, что вы удерживаете Анатали силой! – не сдержался Лорик. – Мы обыщем дом! Ваш и все дома в Сен-Приме, если понадобится.

Вдова открыла дверь шире и подалась вперед. Она уже достаточно протрезвела и могла мыслить здраво. Понимая, что натворила, Брижит предпочла капитулировать, не преминув при этом все немного приукрасить:

– Я пригласила девочку к себе – она попросила конфет. Но она недолго у меня просидела. Я отправила ее домой, на улицу Лаберж.

Кюре и молодой фермер обменялись недоверчивыми взглядами. Это было вполне вероятно, хоть Лорику и не верилось, что его племянница могла попросить у матери Пакома конфеты. Пришла Матильда, чтобы узнать последние новости. Ее лицо осунулось, уголки губ опустились.

– Бедный, бедный мальчик! – бормотала она. – Я говорю о вашем сыне, мадам Брижит! Я сделала все, чтобы привести его в чувство. Он еще жив, но едва не захлебнулся собственной рвотой. А где Анатали? Она ведь была в доме, когда я приходила, полчаса назад? Признавайтесь!

– Ну да, была. Но я же говорю вам, девчонка уже ушла…

У Лорика сдали нервы: оттолкнув с дороги вдову, он вбежал в дом. Они слышали, как он зовет племянницу, открывает и закрывает двери в комнатах первого этажа, а потом взбегает по лестнице наверх. Когда он наконец вышел, то был встречен встревоженным ропотом.

– Анатали в доме нет! – крикнул Лорик. – Ради вашего блага, неразумная вы женщина, я надеюсь, что мы ее скоро отыщем.

Кюре снова перекрестился и в отчаянии посмотрел на Брижит:

– Да сжалится над вами Господь, мадам Пеллетье!

В доме на улице Лаберж через час

Анатали задремала – слишком много волнений выпало на ее долю. Томми разбудил ее тихим рычанием. Она поскорее обняла его, чтобы не убежал, и проговорила в испуге:

– Тише! Лежи смирно, Томми! Кто-то идет наверх!

Девочка сжалась в комок. Ее глаза с расширенными зрачками не отрываясь смотрели на свисавший с кровати угол покрывала, за которым они спрятались. Зная, что ее непременно отругают или даже накажут, она решила прятаться до последнего.

– Анатали? Ты тут, моя крошка?

Девочка узнала голос Пьера – ласковый, с вкрадчивыми нотками. Дрожа от радостного изумления, она на локтях поползла по паркету. Пес, которого она отпустила, радостно лаял, обнюхивая штанины хозяина.

– Анатали? – снова позвал Пьер.

– Я тут!

– Она тут! – радостно крикнул он в сторону коридора.

Пьер встал на колени и наклонился как раз в тот момент, когда из-под кровати показалось личико девочки. С радостным возгласом он помог Анатали подняться на ноги и тотчас же крепко-крепко стиснул ее в объятиях и стал целовать ей волосы.

– Господи, как же мы с Жасент испугались! Бедная моя крошка, как я рад! Ты в порядке?

Прижимаясь к нему, осыпаемая поцелуями, Анатали помотала головой. Все еще дрожа от волнения, Пьер присел на край кровати, чтобы обнять ее еще крепче.

– Благодарение Богу, ты нашлась! – вздохнул он. – А мы думали, в доме пусто. Тебя до сих пор ищут по всей деревне и в полях. Лорик и Сидони поехали на ферму, а оттуда пойдут к озеру. Они рассчитывают найти тебя в той стороне… Дядя Журден ждет у нашего крыльца.

– Хорошо, что ты меня нашел! Пришел сюда – и сразу нашел! – слабым голосом проговорила девочка. – Дядя Пьер, я ужасно испугалась. Ужасно!

– Ты все нам расскажешь. Но сначала успокойся. Крошка моя, ты даже говоришь с трудом!

– А где тетя Жасент? И почему меня ищет тетя Сидони?

– Об этом поговорим позже. Мы так волновались! Жасент стало плохо, но Матильда о ней позаботится.

– Хвала Господу! – вскричала Жасент, поднимаясь на лестничную площадку второго этажа. – Наша дорогая девочка дома! Как она, Пьер? Я хочу ее видеть.

– Думаю, ты ей нужна, Жасент. Тебе самой уже лучше?

– Да, Матильда дала мне немного сахару. Я крепко стою на ногах, не беспокойся.

Мгновение, когда молодая женщина смогла прижать Анатали к своей груди, показалось ей чудом, подарком Провидения. Девочка разрыдалась, Жасент тоже.

– Моя ненаглядная куколка, моя милая! Никогда больше тебя не оставлю! А я уже подумала, что с тобой стряслась беда. Боже, я готова тебя зацеловать, задушить в объятиях!

Всхлипывая и смеясь, они крепко-крепко обнялись. Анатали рассказала, как все произошло; от волнения у нее снова тряслись руки и стучали зубы.

– Я думала, вы меня накажете, – жалобно проговорила она.

– Нет, ты ни в чем не виновата. Ты поверила словам взрослой женщины, тем более что речь шла о твоем песике. Но теперь плохое позади. Ты очень храбрая девочка, правда!

– Но почему мадам Брижит хотела стать моей бабушкой?